Бартон пошарил в карманах, вытащил зеленоватую упаковку — казалось, запасы жвачки были у него неисчерпаемыми — и протянул Борису. Вероятно, это являлось знаком примирения; они поделили жвачку на двоих, потом Боб потянулся к своей сумке, достал сигареты и угостил Бартона. Я закурил свои. Минут пять мы дымили, поглядывая на море, в котором весело резвились сеньориты.
Наконец Борис поднялся и сказал, обращаясь в пространство между мной и Диком:
— Надо бы окунуться.
Как-никак за соленую водичку тоже деньги плачены.
Он вразвалку направился к воде, всем видом демонстрируя, что торопиться не намерен, а намерен получить максимум удовольствий за свои денежки: и окунуться, и поплавать, а может, и сеньорит пощекотать. Бартон же, наперекор своим утренним намекам, на девушек внимания не обращал, а глядел почему-то на усеянную заклепками зеленую сумку Боба, что валялась рядом с разбитым лежаком. Странно глядел, с опаской — так, словно из сумки вот-вот выскочит ядовитый тарантул.
Внезапно он подмигнул мне, придвинулся ближе, выплюнул жвачку в ладонь и залепил ею крайнюю заклепку на Бориной сумке. Смысл этой загадочной манипуляции остался для меня неясным; мне показалось, что он собирается подшутить над Борей и приглашает меня в сообщники. Но если подшутить, то как? Я терпеливо дожидался объяснений, но вместо них зулус еще раз подмигнул и протянул мне руку.
— Поздравляю, Гудмен! Ты застрахован в моей компании, а чтоб не пришлось беспокоиться о взносах, тебе открыли счет в швейцарском банке «Хоттингер и Ги». Небольшой, но очень почтенный банкирский дом — солидность, надежность, вековые традиции и абсолютная тайна вкладов… Счет на предъявителя, вот его номер и телефон. — Зулус протянул мне бумажку с двумя группами цифр, выписанных четким, разборчивым почерком. — Позвони, представься, продиктуй номер счета и скажи, какой ты желаешь выбрать пароль. Любое восьмизначное число или восемь любых символов…
— Идентификатор, — перебил я с кислой улыбкой. — Это называется идентификатором. Кодовое слово, по которому счет будет доступен только мне.
Брови Бартона приподнялись.
— Ты очень образованный человек, Гудмен. Слишком образованный для парня, который мастерит бильярдные кии.
— Не забудь еще про вешалки из лосиных рогов, — добавил я с таким кислым видом, будто мне поднесли лохань с сотней мелко нарезанных лимонов. Клянусь, что не притворялся; как большинство соотечественников, я знаю, что следует за словами: поздравляем, вы выиграли приз! Какой бы приз ни имелся в виду — автомобиль, компьютер или кандидат в парламент, — выигрыш рано или поздно оборачивался мнимой величиной. Корнем квадратным из отрицательного числа, нажигаловкой и лохотроном.
Бартон, бросив искоса взгляд на братцев-лейтенантов, придвинулся еще ближе. Мне показалось, что они забеспокоились: Лев, ценитель музыки, что-то объяснял Леониду, тыкая пальцем в наушник. Потом они оба склонились над своей необъятной сумкой, и теперь я видел только две загорелые спины и пару стриженых макушек.
— Образованные люди очень нуждаются в деньгах, — произнес Бартон, пощипывая вислую нижнюю губу. — Особенно в России.
Спорить с этим не приходилось, и я мрачно кивнул, размышляя, в какой капкан меня пытаются загнать. Я испытывал странную смесь раздражения и любопытства: первое — от того, что меня считали лохом, а второе, пожалуй, носило профессиональный характер. Все-таки крысоловы разбираются в капканах! Причем не только отечественного производства.
Зулус Дик жарко дышал мне в ухо:
— Ну, ты доволен? Учти, наша компания работает только с избранной клиентурой. Полная гарантия анонимности, полная безопасность плюс надежная страховка…
— И на сколько же меня застраховали? — поинтересовался я, не спуская глаз с лейтенантов. Похоже, оба были в полной растерянности.
— Пока — на две тысячи. На две тысячи американских долларов. Целых двадцать бумажек с портретом президента Франклина.
На две тысячи американских долларов. Целых двадцать бумажек с портретом президента Франклина.
Я небрежно пожал плечами:
— За кий мне больше платят. Не говоря уж о вешалках.
Глаза у Дика выпучились.
— А ты не врешь? Не набиваешь цену? Дороговаты вешалки у вас в России!
— Не вешалки, а рога. Рога всегда в цене.
Он задумчиво покивал, посматривая на Льва и Леонида. Они суетились возле сумки, как пара автомехаников у разбитого вдребезги «жигуля».
— Ты умный человек, Гудмен. Ты, разумеется, понимаешь, что две тысячи долларов — лишь первый взнос. За ним последуют другие.
— Какие? Нельзя ли уточнить?
— Возможно, десять тысяч или пятьдесят… Все зависит от тебя.
— Пятьдесят — это уже разговор. За пятьдесят можно продать пару-другую секретов. Скажем, что ест на завтрак президент… или каким нарзаном поливают друг друга депутаты Думы.
Про нарзан он не понял и лишь помотал головой.
— Ваши мелкие разборки мою компанию не интересуют. Полируйте друг другу косточки хоть до Страшного суда — нам-то что? У нас свои заботы.
— Например, страховой бизнес?
— Например, — согласился Дик. — Сфера его растет, ширится и процветает, и хоть мы не страхуем торговлю гнилыми бананами и тухлыми грушами, но относимся с пониманием ко всем запросам клиентов, даже к самым экзотичным. А многие из них — клиенты, не запросы — чуть-чуть повернуты… или даже не чуть-чуть… — Он покрутил толстым пальцем у виска и оглянулся на лейтенантов. Там явно назревала драма: Лев в полном отчаянии сорвал наушники, а Леонид угрюмо хмурился и щипал губу.