— Вот и не надо, — согласился я. — У тебя же куча подружек. Зови всех, устройте себе девичник, или как там это называется — когда барышни из хороших семей напиваются в узком кругу, а потом пляшут канкан на столе?
— Слушай, а это мысль, — обрадовалась Рената. — Давно мы вместе не собирались. А уж с ночевкой-то… — Она замолчала, потом неуверенно спросила: — То есть ты думаешь, я не зря раскудахталась?
— Ничего себе — зря. Две соседние квартиры только что обокрали. Ну ладно, не обокрали, просто залезли. Тоже ничего хорошего. И к тебе какой-то подозрительный сантехник с утра ломился. Хочешь, я сам прилечу? Если, конечно, вечером есть самолет. Потому что мне до Праги еще ехать и ехать.
— Нет-нет, даже не вздумай! — запротестовала она. — В твоем присутствии мои девочки, возможно, выпьют по рюмке наливки. Но на столах плясать точно откажутся.
— Ну смотри, — сказал я. — Только дай слово, что действительно позовешь гостей. И знаешь, на твоем месте я бы позвонил Карлу. Все-таки его это тоже касается. И не бойся ему помешать.
Все-таки его это тоже касается. И не бойся ему помешать. Если он играет, просто не возьмет трубку. А потом перезвонит.
— Я знаю, — несчастным голосом сказала Рената. — Но все равно рука не поднимается. А то бы я сразу ему позвонила.
— Ладно, — вздохнул я. — Напишу ему, чтобы срочно связался с тобой. Жди звонка.
— Так лучше всего, — обрадовалась Рената. — Спасибо, Фелечка.
— Сухое спасибо на хлеб не положишь, — сурово сказал я. — С тебя пирог, как вернусь. Или даже два пирога.
— А то я тебя так не кормлю, — возмутилась Рената. — Выдумаешь тоже.
Митя вышел из магазина, вооруженный бутылками с водой. Увидел, что я закончил разговаривать, просиял, сел за руль, и мы поехали дальше.
— Слушай, — сказал я, — а почему, собственно, ты следишь за Черногуком? Это — секретный спецзаказ?
— Это секретное спецхобби, — в тон мне ответил он. — Работа, которую я делаю исключительно для собственного удовольствия.
— Просто так?
— Ну да. Несколько лет назад меня действительно попросили кое-что о нем выяснить. Одна клиентка положила на него глаз; думаю, сам Болеслев об этом даже не подозревал. А если и подозревал, то ему было начхать. Но дама имела на него самые серьезные планы. И решила заблаговременно собрать информацию: нет ли у него случайно какой-нибудь тайной супруги. И, упаси боже, детей. Ну и любовницами, конечно, интересовалась. Хотела заранее знать, сколько глоток придется перегрызть в процессе борьбы за личное счастье. А я что, мое дело маленькое, начал понемногу копать. И такого по ходу дела накопал, что сам себе не поверил. Клиентка уже давно разочаровалась в кумире, забила на свои изыскания, уехала в Африку и вышла там замуж за владельца дайвинг-клуба, а я все остановиться не могу.
— И чего такого ты накопал? Почему в него вцепился?
— Ну видишь ли, я слишком долго вообще ничего не мог о нем узнать. Что само по себе довольно необычно — время-то мирное, бюрократы каждый наш шаг фиксируют. Но по документам выходит, пан Болеслев — человек без прошлого. Он не только никогда не женился, не учился — в том числе в начальной школе — и не служил в армии, а даже не рождался. Во всяком случае, не в Чехии. Но в списках иммигрантов и репатриантов он тоже не значится. Такое ощущение, что пан Черногук возник из ниоткуда, материализовался посреди Праги лет десять назад, с паспортом и кредитной картой в зубах. Огляделся, отряхнулся и пошел покупать дом на Нерудовой, с документами на недвижимость у него все в полном порядке. Тогда я решил на досуге порыться в старых архивах, благо доступ к ним есть. И что ты думаешь? Ни единого упоминания этой фамилии — ни в церковных книгах, ни в каких-то других бумагах. Не было в Чехии никаких Черногуков. А если и были, то не крестились, не женились и детей не рожали. Ну или делали это втайне от заинтересованной общественности. Партизанская династия.
— Положим, имя сменить — дело нехитрое, — заметил я.
— Ну да. Фишка в том, что смена имени тоже фиксируется. А «Болеслев Черногук» — это не псевдоним. У него так в паспорте записано. Первое, что мне пришло в голову, — батюшки, самый настоящий иностранный шпион! И я возомнил себя Джеймсом Бондом, решил немного в это поиграть. В итоге, все оказалось еще интереснее, — и он умолк, напустив на себя загадочный вид.
— Сейчас ты небось объявишь, что ему сто с лишним лет, — небрежно заметил я.
Митя изумленно на меня покосился.
— Хочешь сказать, ты это уже слышал?
— Слышал, слышал, — вздохнул я.
— А кстати, если и так — что с того? Может, человек йогой всю жизнь занимается. Или какими-нибудь даосскими техниками. В Европе все это большая редкость, конечно, но не вижу ничего невозможного.
— Я тоже, — согласился Митя. — Но его гипотетический возраст — это далеко не все.
— А что еще? Ну хоть один пример.
— Ладно. Представь себе следующую картину. Солидный, всеми уважаемый господин выходит из дома при полном параде, всем своим видом демонстрируя намерение мирно прогуляться по Малой Стране [34] или, скажем, провести деловую встречу за миской клецок. Вальяжно выруливает к Влтаве, спускается к воде, лезет зачем-то под мост — и привет. В смысле, исчезает с концами. И объявляется у себя дома только два дня спустя, причем не входит в квартиру, а сразу из нее выходит — на очередную невинную прогулку до ближайшего моста. Или, напротив, всего через час вдруг обнаруживается в Берлине, на открытии какой-нибудь выставки, прямую трансляцию с которой показывают в новостях культуры по телевизору, дабы быстро и эффективно свести с ума человека, имевшего счастье только что наблюдать за паном Черногуком на пражской улице. Как тебе такой фокус?