— Знаю, — подтвердил Карл.
— Слушай, а все-таки на кой ему сдался твой адрес? — спросил я. — На экзальтированного поклонника, которому только и надо, что под окном кумира ночи напролет стоять, он, извини уж, не похож.
— А почему «извини»?
— Ну мало ли, — ухмыльнулся я. — Вдруг ты в кои-то веки захотел обзавестись поклонником. Причем непременно экзальтированным. А я отнимаю у тебя последнюю надежду.
— И правда! — обрадовался Карл. — Отнимаешь. У других людей дети как дети, оболтусы бессмысленные, и только у меня — настоящий злодей. Повезло.
— Да, тебе грех жаловаться, — согласился я. — И все-таки. На кой ему твой адрес?
— Помимо романтических резонов, которыми забита твоя бедная голова, существуют и вполне прагматические.
На кой ему твой адрес?
— Помимо романтических резонов, которыми забита твоя бедная голова, существуют и вполне прагматические. У меня в доме, скажем так, есть чем поживиться. К примеру, моя коллекция шарманок восемнадцатого века — маленькая, но хорошая. И широко известная в узких кругах просвещенных любителей раритетов. Впрочем, и других редкостей предостаточно, взять хотя бы мой стол…
— Думаешь, Лев — глава международной мафии? — обрадовался я.
— Хороша международная мафия — спит и видит, как бы отнять у меня мою ветхую лионскую серинетту. [18] А вот некоторые коллекционеры весьма в этом заинтересованы. Если бы я захотел превратить часть своего собрания в деньги, они были бы счастливы, а я — беспардонно богат. Но я, сам знаешь, не хочу. И некоторые потенциальные покупатели крайне недовольны такой моей позицией.
— Думаешь, Лев работает на кого-то из них?
— Не знаю. Но не удивился бы. Не секрет, что существуют люди, которые охотно берутся за, скажем так, деликатные поручения. Почему бы пану Черногуку не быть одним из них? Должен же он как-то зарабатывать на жизнь.
— Ну, может быть, — согласился я. — Хотя, знаешь, довольно трудно представить, что Лев на кого-то работает. Хотел бы я взглянуть на его работодателя. Непростой, должно быть, человек.
— Ну, ты все-таки не забывай, это — всего лишь версия, — напомнил Карл. — Самая очевидная, но не факт, что правильная.
— А какие еще могут быть варианты?
— Больше ничего не могу придумать. Но ты учти, я не автор интеллектуальных детективов, мой удел — тяжелый физический труд. Не следует ждать от меня слишком много.
— Кстати, о тяжелом физическом труде, — вспомнил я. — Ты случайно не знаешь таких замечательных чешских девиц — сестры Пешиковы? Янка и Бета. Скрипка и…
— Скрипка и вокал, — подхватил Карл. — Хорошие девочки. Не совсем то, что я люблю, но очень…
— Погоди. Почему вокал? — удивился я. — Не было никакого вокала. Скрипка и барабан.
— Ты что-то путаешь. Откуда ты взял барабан? Нет у них барабана.
— Нет, значит, барабана, — озадаченно повторил я. — Ничего не понимаю. Ладно, бог с ними.
— А почему ты спросил?
— Та самая «редкая запись», которую обещал прислать Лев, скрипка и барабан. Даже не знаю, как тебе объяснить, ни на что не похоже, на меня произвело очень сильное впечатление. Хотел бы дать тебе послушать… Да, так вот, Лев сказал, это сестры Пешиковы. А теперь выходит, не они: вокала там не было и в помине, зато барабан бухал исправно. Странно это все, — заключил я. — Пойду ужинать, раз так. И спать. Завтра с утра надо бы все-таки уехать в Германию, а я еще даже не решил как. Самолетом быстро, зато на машине интересно. Но долго. А самолетом — вжик, и все. Но садовых гномов сверху не видно. Вконец изведусь.
— Брось монетку, — посоветовал Карл. — Пока она будет лететь, поймешь, чего тебе больше хочется.
— Точно. Пока она будет лететь, я вспомню, что очень люблю поезда.
Попрощавшись с Карлом, я позвонил Мите. Пусть ведет меня в этот свой хваленый кабак. Заодно, может, расскажет еще что-нибудь интересное. О международной мафии похитителей шарманок, например.
— Отлично, — сразу сказал Митя. — Вы попались. Теперь у меня есть ваш номер. И я смогу звонить вам долгими зимними вечерами, когда так хочется услышать теплое слово.
И вы будете говорить мне: «грелка», «печка», «одеяло»…
— «Паровое отопление», — подхватил я. — «Утюг». «Варежка». «Колбаса».
— А почему «колбаса»? Колбаса холодная.
— Совершенно верно, холодная. А я голодный. А вы обещали. И что, и как?
— А где вы сейчас?
— В отеле.
— Очень хорошо. Зайду за вами буквально через пять минут. А вы пока захватите свитер. Куртка у вас, я заметил, тонкая, а ночь будет холодная, как колбаса. И даже хуже. Синоптики грозят чуть ли не нулем.
Грех было не прислушаться к столь разумному совету.
Когда я, переодевшись, спустился в холл, владыка полосатых шарфов уже восседал на табурете у стойки. Одобрительно оглядев мою экипировку, сказал: «Выживете» — и повел меня вниз по Нерудовой; впрочем, мы почти сразу свернули в какой-то переулок, поднялись наверх по каменным ступенькам, потом снова свернули и тут же принялись спускаться. Минут через десять я окончательно перестал понимать, где мы находимся, но тут Митя наконец объявил: «Пришли!» — и распахнул передо мной простую деревянную дверь без вывески, ведущую, как мне показалось, в обычный подъезд многоквартирного дома.