От улыбки принцессы даже ее изумрудные глаза вспыхнули ярче.
— Это верно, у нас нет солнца, чтобы вести отсчет времени по нему. Однако наши внутренние часы настроены на эквивалент ваших суток, около двадцати пяти часов. Уже трехлетние дети в нашем мире могут назвать время с точностью до одной-двух минут. Кроме того, у нас имеются общепринятые часы для отдыха. Тебе ясно?
— Да вроде бы. Значит, все спят в одно и то же время?
— Конечно, нет! Все как у вас. Никто не обязан ложиться спать в определенное время.
«У ней ответ готов на любые случаи жизни», — подивился Инди.
— Пойдем-ка отсюда. Я пойду за тобой, раз ты у нас глазастая. А еще лучше — давай свяжемся кнутом, чтобы ты не забегала чересчур вперед.
— Не забудь свою шляпу, — сказала Саландра, когда он обвязал ее талию кнутом.
Тронув свою непокрытую голову, Инди опустился на колено и принялся похлопывать вокруг себя ладонью.
— Слева, — сообщила Саландра.
Прихватив шляпу, Инди нахлобучил ее на голову и двинулся в путь. Не пройдя и десятка шагов, он ощутил щекотку между бровей, приподнял шляпу и сдернул пиявку со лба в тот самый миг, когда она переползла на переносицу. Отшвырнув ее в сторону, он даже не сбился с шага.
Продолжая путь, Инди ломал голову над загадкой Саландры и нижнего мира. Саландра импонирует ему, да чего там — просто нравится, и вряд ли она лжет, чтобы ввести его в заблуждение. Тут таится нечто иное, вот только это иное никак не удается нащупать.
Теперь Инди отдал бы все сокровища в мире, только бы увидеть хоть лучик света. Он уже забыл, где верх и где низ, направления и расстояния утратили всякий смысл — со всех сторон лишь непроглядная темень, будто шагаешь по воздуху. Если бы не рывки привязанного к поясу кнута, Инди давно мог бы забрести в сторону и свалиться с обрыва.
Саландра внезапно остановилась. Инди с разгону наткнулся на нее, поскользнулся и заплясал на одной ноге, пытаясь удержать равновесие. Саландра подхватила его под руку и рассмеялась.
— Не волнуйся, мы уже далеко от обрыва, но скоро придется карабкаться на гору.
— Как это скоро? По-моему, мы только этим и занимаемся, — буркнул Инди.
— Нет, на этот раз придется карабкаться по-настоящему.
Инди вгляделся во тьму и потряс головой. По сравнению с Саландрой он просто крот.
— Ты не знаешь, на что похож желудок этой Миньйокоа?
— Это лабиринт. На него-то мы и смотрим.
— Это ты на него смотришь. Я не вижу собственной руки и не смогу найти не только выход из лабиринта, а даже вход в него.
— На-ка, глотни налкэ, — она протянула ему флягу, смахивающую на изрядный бурдюк.
— Не нужна мне икра. Я прекрасно себя чувствую.
— Это поможет твоему зрению. Кроме того, налкэ подкрепит тебя. Ты забудешь о голоде на долгие часы.
Инди глотнул густой, тягучей жидкости и скривился от обжегшей рот горечи. Хоть налкэ исцелил его от жажды и ломоты в суставах, но Инди так и не отделался от предубеждения против этого напитка. Неизвестно, какое побочное действие окажет это зелье. Впрочем, задумываться об этом уже поздно.
Тропа стала круче и трудней, но зато теперь Инди видел окружающие предметы. Из тьмы появилась Саландра, казавшаяся раньше бесплотным голосом. Инди увидел мерную поступь ее длинных ног, ее медовые волосы, ее тонкую талию.
— Стало светлее, — заметил он.
— Нет, это от налкэ. — Саландра уступила дорогу, и он пошел первым. Перебираясь через валуны и прокладывая путь по крутому склону, Инди все чаще возвращался мыслями к тому, как хотел бы вырваться отсюда, вернуться к нормальной жизни.
— Ты не знаешь, где мы вылезем?
— Нет, но уверена, что в каком-нибудь священном месте.
— Ты имеешь в виду церковь?
— Быть может.
Инди представилось, как он пробирается через подвал какой-нибудь колониальной церкви в южноамериканской столице. Вот они появляются из-за пышного позолоченного алтаря и проходят мимо статуй святых и Девы Марии с младенцем Христом. Звучит орган, а на скамьях под красочными витражами стоят коленопреклоненные крестьяне. Инди покидает церковь и выходит в родной мир — хоть и не идеальный, зато цельный и осмысленный. Потом телеграфирует Маркусу, что жив и здоров, и направляется в Нью-Йорк. Никогда еще Манхэттен не был так прекрасен.
— А что ты намерена предпринять, когда мы выкарабкаемся? — поинтересовался Инди, сосредоточенно разглядывая карниз футах в двадцати над головой, плавно уходящий под углом вверх. Если из заваленной камнями лощины перебраться туда, можно сэкономить массу времени и усилий.
— Отправлюсь к другим, более безопасным вратам. Задерживаться в твоем мире мне нельзя. Кроме того, я должна остановить Малейву… Надеюсь, ты со мной?
«Вот не было печали», — Инди внимательно осматривал стену, подыскивая маршрут для восхождения.
— Малейва уже нарушил равновесие миров, а ведь это лишь самое начало, — продолжала Саландра. — Дальше может быть хуже. Вы и оглянуться не успеете, как его армия заполонит весь ваш мир.
— На это не рассчитывай. Мир велик.
— Воины Малейвы пользуются силой огня. Они могут лишь указать пальцем, чтобы здание или человек сгорели дотла. Они могут передвигать предметы одной лишь силой мысли.
Они могут передвигать предметы одной лишь силой мысли. Подобная мощь даст им большой перевес, и вашим армиям с ними не совладать.