Старик сообщил, что его зовут Антонио.
— Ныне худое время. Очень худое. Такого дурного года, как прошлый, я и не припомню.
— А почему вы об этом говорите? — осведомился Инди, изо всех сил стараясь не отпугнуть старика. Им нужны детали, а не смутные впечатления.
Антонио подался вперед.
— Те, которые с корабля, действуют на суше, и многие боятся за свою жизнь. Они не осмеливаются говорить о «Калюше» с чужаками.
— А вы?
— А мне уж восемьдесят годков. Может, восемьдесят два. Запамятовал. Мне уж недолго осталось жить на этом свете, вот я и могу говорить.
— И что же вы хотите сказать? — вкрадчиво, будто исповедник, спросил Броуди.
Вытащив из кармана трубку, старик набил ее и старательно раскурил.
— Когда я был юнцом, а родители мои были еще живые, я увидел корабль-призрак первый раз.
Однажды ввечеру на заре я видел ярко раскрашенный корабль, направлявшийся к земле. Мои родители поняли, что это корабль-призрак, и потому послали меня, моих
братьев и сестру в постель. Но я ослушался их. Я глядел в окно и видел, как семь моряков подходят к нашему дому. Они просили у моего отца припасов и воды. Сказали, что заплатят золотом. А еще хотели несколько дней попользоваться нашим домом.
— И что же ответил ваш отец? — подбодрил его Маркус.
— Он им сказал, что лучше будет бедняком до конца жизни, чем даст им хоть каплю воды. И до самой смерти он гадал, почему матросы не стали ему мстить. Но несколько лет назад они все же таки вернулись.
— И что же дальше? — не вытерпел Инди. «Наконец-то что-то проясняется!» — пронеслось у него в голове.
— Я и поныне живу в том доме, теперь уж с внучкой и ейным мужем. Они бедные крестьяне, выращивают картошку, как раньше я. Но матросы не дали им выбора. Им пришлось пойти на уговор. Иначе они б лишились своих детей.
— Какого рода уговор?
— Они время от времени должны покидать дом, дозволяя матросам использовать его. А нынче как раз такое время.
— Вы хотите сказать, что экипаж судна в данный момент находится в доме?! — глаза Маркуса заблестели.
Старик кивнул, попыхивая трубкой.
— Вы можете отвести нас туда? — спросил Инди.
— Я тоже беспокоюсь за детей. Но я знаю, что если ничего не сделать, то корабль с командой до скончания века будут терзать этих самых детей. Я отведу вас к дому нынче же вечером. Они совсем обнаглели. Их надо остановить.
— А почему вы решили, что они обнаглели? — заинтересовался Маркус.
— Потому что видел нынче поутру, как они изловили человека прямо посреди улицы. Никто не осмелился им помешать.
— А как он выглядел? — Инди переглянулся с Маркусом, когда старик принялся описывать Байтельхаймера.
— Да вы, небось, и сами чего-то знаете. Вы тут спрашивали про корабль и пропавшего человека.
— А откуда вы знаете, что мы не из их команды? — решил уточнить Инди.
В ответ Антонио пристально оглядел обоих.
— Потому что они ведут себя не так. Они не спрашивают вопросов. Они требуют и действуют. — Он встал. — Езжайте в Шонши и дожидайтесь меня в тамошней гостинице. Я зайду за вами туда в сумерках. — С этими словами он повернулся и вышел.
— Мы непременно приедем! — проговорил Инди ему вслед.
На Чилоэ автомобилей оказалось ненамного больше, чем на острове Пасхи. Но в Анкуде все-таки нашлась старенькая «Модель Т», служившая здесь в качестве такси, и ее владелец охотно согласился довезти иностранцев до Шонши. По пути они миновали возделанные поля с длинными картофельными рядами, а еще раскинувшиеся на многие акры плоские заливные берега, где женщины после отлива собирали урожай моллюсков. «Мидии с картошкой, — думал Инди. — И корабль-призрак в придачу».
В Шонши они прибыли уже под вечер. Селение оказалось куда меньше Анкуда, и обойти все улицы оказалось совсем нетрудно. На крыше двухэтажного кирпичного здания возле порта сидело полдесятка стервятников, а трое мужчин в темных одеяниях, прислонившись к стене, внимательно следили за приезжими.
Стервятники и пристальные взгляды мужчин встревожили Инди.
— Давайте-ка вернемся в гостиницу и дождемся темноты.
— Давайте-ка вернемся в гостиницу и дождемся темноты.
— Меня это вполне устроит, — отозвался Броуди. Они развернулись и пошли обратно.
Керосиновых ламп пока никто не зажигал, и прокопченным вестибюлем безраздельно завладели сумерки. Едва входная дверь открылась, как Инди и Маркус встали, будто по команде. Однако на пороге показалась пожилая женщина, работающая в гостинице. Они уже хотели сесть, когда вслед за ней в вестибюль вошел Антонио.
— А вот и вы! — улыбнулся Маркус. — Мы уж боялись, что вы передумали.
— Вы готовые? — жалобным голосом спросил старик.
— Всегда готовы, осмелюсь сказать, — откликнулся Маркус.
С наступлением сумерек с неба начала сеяться холодная морось. Забравшись в тележку Антонио, они выехали из селения. Запряженная в тележку лошадь казалась ровесницей Антонио и едва тащилась.
— Как по-твоему, какую беду мы теперь на себя навлекли? — поплотнее запахнув пальто, вполголоса поинтересовался Маркус у Инди.
Антонио тотчас оглянулся. Несмотря на возраст, слух у него оказался острый.
— Может статься, они вовсе уехали. Мне не ведомо.
— Надеюсь, мы делаем это не для того, чтобы просто прокатиться, — проворчал Инди, пониже нахлобучив шляпу, чтобы холодный дождь не капал за шиворот.