— Однажды я попросил Хуана нарисовать корабль-призрак для моего ресторана.
— Однажды я попросил Хуана нарисовать корабль-призрак для моего ресторана. Тогда я еще не верил в «Калюш» — думал, что название привлечет посетителей, и только. Для меня корабль-призрак был лишь легендой, не более того. Но как только Хуан нарисовал
«Калюш», все для него переменилось, — Фернандес указал на один из портретов. — Они неотвязно преследовали его мысли, а со временем навестили лично, и притом не раз.
— Он вам об этом рассказывал? — спросил Маркус.
— Рассказывал, да не все. Но однажды ночью он взял меня поглядеть на корабль. Об этом случае я вам уже говорил. Тогда-то я и уверовал, что корабль существует не в одной только легенде.
— А что же случилось с Гансом… то есть, с Хуаном? У вас есть какие-либо догадки на сей счет?
Подойдя к окну, Фернандес раздвинул шторы. В комнату полился лунный свет. Чилиец обернулся к гостям, обрисовавшись темным силуэтом на фоне окна.
— Позвольте поведать вам другую историю. С месяц назад я навестил старика по имени Марселино, пригласившего меня к себе домой. В углу сидел еще один старик, не поздоровавшийся со мной и не проронивший ни слова. Он был настолько погружен в собственные мысли, что через некоторое время я просто перестал обращать на него внимание. В конце концов, Марселино объяснил, что молчаливый старик — его родной брат Теодоро, бесследно пропавший однажды ночью полсотни лет назад.
— Полсо-о-отни? — недоверчиво протянул Маркус.
— Где-то за месяц до того Марселино вдруг затосковал о Теодоро. Марселино было всего восемнадцать, когда его брат пропал. Он навестил родной дом на берегу Рио-Пудето, и там обнаружил брата, сидевшего в гостиной и одетого в ту же одежду, что и пятьдесят лет назад. Когда Марселино спросил у брата, где он был столько лет, Теодоро отвечал, что был на корабле и умолял больше ни о чем не спрашивать.
— На корабле-призраке? — уточнил Маркус.
Пропустив вопрос мимо ушей, Фернандес продолжал повествование:
— Я подошел к старику и спросил, не знает ли он чего-либо о Хуане Барриосе. Тот кивнул и сказал, что он на корабле. Больше он ничего не сказал.
— И все? — расстроился Маркус. — Больше вам ничего не известно?
— Еще одно, — подойдя к столу, Фернандес вновь наполнил свой стакан и пригубил вина. — При нашей последней встрече Хуан сказал мне нечто престранное. Я не знал, что и подумать. Он заявил, что видел свою жену Лорейн на корабле-призраке, и что он собирается воссоединиться с ней.
— Ее там быть не могло! — запротестовал Маркус. — Нет, она погибла.
— Они нашли ее в его голове, — Фернандес притронулся пальцем к виску. — Если эти порождения злых сил могут обращаться в птиц — значит, могут принять облик любого человека. Они сотворили ее, чтобы заманить его на борт.
Инди решил, что слышал достаточно.
— Вы можете отвести нас на то место, где вы с Хуаном видели «Калюш»?
— Прямо сейчас? — осведомился Фернандес.
— Сейчас ужасно поздно, Инди, — Маркус сунул руки в карманы.
— Маркус, не собираетесь же вы любоваться на корабль-призрак в полдень!
— Но ты в самом деле считаешь…
— Я отведу вас туда, — встрял Фернандес, — но за вашу безопасность я не ручаюсь.
— А разве жизнь дается нам с ручательствами безопасности? — огрызнулся Инди. — Пошли!
5
Два Байтельхаймера
Залитый лунным светом мыс на северо-западной окраине острова выглядел безлюдным и заброшенным; здешнее запустение погрузило Инди в мрачные раздумья, от которых он никак не мог отделаться. В повозке Фернандеса они доехали до конца проселка, идущего на запад, затем пешком одолели пару пригорков и вышли на мыс, глубоко вдающийся в море.
По пути Инди так и эдак вертел в голове рассказ Фернандеса, постигая его в малейших деталях. Инди по-прежнему не терпелось вернуться на остров Пасхи, но теперь его вдобавок охватило любопытство и желание разобраться с Байтельхаймером и кораблем-
призраком. Послание Байтельхаймера не выходило у него из головы. «Пленен легендой». Пока неясно, что именно это означает, но уже забрезжил свет понимания.
Идти по крутой каменистой местности было нелегко. Инди не торопился, поджидая Броуди и Фернандеса, пыхтевших позади. Наконец, он одолел последние футы пути. В паре шагов от него скала круто обрывалась к морю. Далеко внизу серебряные блики играли на темной воде. Совсем нетрудно вообразить, что по этим водам плывет озаренный светом корабль-призрак.
— Что-то я не помню, чтобы восхождение было таким трудным, — отдуваясь, проворчал Фернандес.
— Именно таким я его и запомню, — в тон ему отозвался Броуди.
— Вы тогда стояли здесь? — справился Инди.
Немного отдышавшись, Фернандес кивнул.
— На этом самом месте. Мы прождали, наверно, с час, прежде чем увидели корабль, возносящийся из моря.
— Прямо из-под воды? — уточнил Броуди.
— Сперва я услыхал тихую музыку, — Фернандес говорил вполголоса, будто боялся, что их подслушают. — Она становилась все громче и громче, а после корабль поднялся из глубин. Он был весь залит светом, и очень скоро я разглядел людей на палубе. Мужчины и женщины танцевали и пили вино. Не знаю, как описать эту музыку; то была музыка моря, колеблющаяся и переливающаяся, как вода, завывающая, как ветер.