Гиблое место

— Ишь, ты, смотри, наша дохлятина зашевелилась, — заметил мои потуги Ванька. — Серега, всыпь ему, чтобы укоротился.

— Это мы всегда с удовольствием, — радостно ответил Серега и несколько раз ударил меня носком сапога по ребрам.

Я сжал зубы, с трудом удержав крик.

— Ишь, ты, терпит, — добродушно заметил садист-любитель. — Еще, что ли, ему всыпать?

— Не нужно, Николаич, чай, заругается, — рассудительно остановил его Ванька.

— Погодь немного, скоро ужо повеселимся.

— Погодь немного, скоро ужо повеселимся. Вот ты, Серега, за что меня уважаешь?

— Ну, мы с тобой, вроде как товарищи. А ты меня за что?

Боль от удара была адская, тело покрылось холодным потом. Дышать в мешке было нечем. О восстановлении кровообращения пришлось забыть, иначе эти два идиота от нечего делать меня просто изувечат. Они же продолжили свой бесконечный разговор о самоуважении. Минут через пятнадцать послышались шаги лошадиные и человеческие, вернулся Николаевич с лошадью.

— Ну, как он тут? — спросил он, топчась возле моей головы.

— Смирен, — доложил Ванька, — куда ему от нас деваться. С нами, Николаич, не пошалишь!

— Ну, полно хвалиться, грузите его.

Меня подхватили и перебросили через спину неоседланной лошади. После чего мы тронулись в путь. Теперь говорили Николаич с Ванькой, а Серега, как и прежде, молчал, не вмешиваясь в разговор старших.

От тряски мне стало совсем худо, и я на какое-то время потерял сознание. Очнулся уже лежа на земле с открытым лицом. По щеке полз муравей. Я машинально поднял руку, и оказалось, что она свободна. Забыв про муравья, я поднес ладонь к глазам. Она была распухшая и синяя. Я пошевелил пальцами, они двигались, но плохо.

— Очухался, милок? — раздался сверху Серегин голос.

Я с трудом повернул голову и увидел сверху наклонившееся надо мной заросшее клочковатой бородой лицо. Ниже его находилась могучая грудь, ло бокам которой свисали длинные, мощные руки.

— Мы думали, что ты ужо, того, окочурился, — сообщил говорящий примат. — Николаич оченно рассердился. А ты, значиться, не издох. Николаич, — закричал Серега, — он, того, живой!

Послышался треск валежника, и к нам подошли двое. Один, с плоским, сальным лицом и оловянными глазками, и был «Николаич», другой, здоровый, даже тучный, соответственно «Ванька».

— Что же ты, паря, такой квелый? — издевательски поинтересовался Николаевич. — Мы тебя еще и править не начали, а ты уже Богу душу чуть не отдал. Ты потерпи, не помирай до срока.

— Постараюсь, — пообещал я, — сначала тебя схороню.

— Это ты глупо сделаешь, если меня ждать будешь, — засмеялся Николаевич таким же тягучим, как голос, смехом. — Тебе как раз след помереть, а не жить на Голгофе. Мы тебе устроим такие казни Египетские, что будешь о смерти молить.

— Моя смерть не твоя забота, о своей думай.

— Ишь ты, какой стал разговорчивый. Сказывать будешь, куда саблю хозяйскую дел? Скажешь, убью без мучений.

— Не скажу.

— Ну, как знаешь, наше дело предложить. Давай, ребята, готовь раба божьего к преставлению.

— Может, над костерком? — с надеждой попросил, впервые прямо обращаясь к начальнику, Серега. — Али на муравьиную кучу посадить, пусть муравьишки его погложут.

— Тебя не спросил, олуха. Выполняй, что приказано.

Серега, с сожалением пощелкав языком, послушно двинулся к Ваньке, который начал набрасывать веревку на молодую березку. Я вначале не понял, что они затевают, но когда догадался, мне сделалось совсем худо. Эти придурки собрались разорвать меня пополам.

— Понял! — радостно сообщил наблюдавший за мной Николаевич. — Востер! Повисишь ночку вниз головой, пока у тебя ноги из жопы не вырвет, и все вспомнишь! Ноги мне лизать будешь, чтобы прикончил. А ты собрался помирать опосля меня!

Деревцо, вершину которого согнули и притягивали к земле Ванька с Серегой, было толщиной сантиметров в десять-двенадцать.

А ты собрался помирать опосля меня!

Деревцо, вершину которого согнули и притягивали к земле Ванька с Серегой, было толщиной сантиметров в десять-двенадцать. Достав до вершины, они привязали к ней верёвку, конец которой прикрутили к соседнему толстому стволу, чтобы оно не распрямилось, и начали набрасывать другую веревку на соседнее дерево.

Идея была плодотворная. Мои ноги привяжут к разным деревцам и оставят тело в подвешенном состоянии, пока их действительно не вырвет из того места, на которое намекал Николаевич.

Я внимательно посмотрел на своего резонерствующего палача. Он ждал, что я попытаюсь вскочить и наброситься на него. Явно искал повод почесать кулаки и покуражиться над беззащитным человеком. Я равнодушно на него посмотрел и отвернулся.

— Али совсем не боишься? — насмешливо поинтересовался палач.

— А чего мне бояться. У меня, как начнете тянуть, так в сердце жила лопнет. Будет вам тогда сабля! А тебя боярин прикажет на то же место за яйца повесить, вот мы с тобой на том свете и встретимся.

— А коли не лопнет? — с сомнением в голосе предположил Николаевич. — Ты по виду мужик здоровый.

— Лопнет, — уверенно сказал я. — Я лекарь, мне виднее. Пока вы меня сюда везли, я и то чуть не помер.

Николаевич призадумался. Брать на себя ответственность за мою жизнь ему явно не хотелось.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103