— Я сейчас кому-то постучу по голове! — раздался из пещеры настолько наглый голос, что даже менты опешили.
После такого рискованного заявления пред ясные очи доблестных сотрудников российской милиции показалось и само существо, его издававшее. Раздвинув занавески из шкур какого-то неведомого животного, скрывавшие от чужих глаз содержимое пещеры, наружу выбрался кентавр воистину огромных размеров. Даже великан Жомов, оседлав свою клячу, едва бы мог достать затылком ему до подбородка, а уж об остальных и говорить нечего. Кентавр был сед как лунь. Так, что даже короткая шерсть, покрывавшая его вороную конскую половину, в солнечных лучах отливала серебром. Гигант собирался добавить что-то еще к своей не слишком вежливой фразе, но, увидев необычных гостей, застыл с открытым ртом.
— Так, блин, — воспользовался паузой Жомов, отстегивая дубинку от пояса. — Какую ему ногу первой ломать?
Однако дождаться ответа на свой вопрос ему было не суждено. Кентавр, увидев Геракла, ковырявшегося пальцем в носу за спинами остальных путешественников, вдруг взревел диким голосом и, расшвыряв всех в стороны, бросился к полубогу, впавшему в детство. Схватив долговязого идиота в охапку, Хирон легко оторвал его от земли и, подняв на уровень своего лица, трижды по-брежневски облобызал, не забывая при этом трижды проорать: «Сыночек мой, как я рад тебя видеть!» В ответ на такое теплое приветствие Геракл завопил истошным голосом и принялся молотить по груди кентавра кулаками, стараясь вырваться из его медвежьих объятий.
Первым сориентировался в ситуации Рабинович. Не долго думая, он пнул ботинком по ноге Хирона, спеша прийти на помощь перепугавшемуся Гераклу. Однако маневр не удался. Кентавр обратил на его пинок внимания не больше, чем пикирующий бомбардировщик на идущего на таран комара. На помощь кинологу тут же пришли верный Мурзик и бесстрашный Жомов. Первый облаял обнаглевшего Хирона, а второй, накрутив на кулак конский хвост кентавра, попытался повернуть оного к себе.
— Эй ты, роковая ошибка хирурга, а ну отпусти пацана, — завопил что есть мочи омоновец, все еще сомневаясь, стоит ли пускать в ход резиновую дубинку. Приказа-то на это не было!
— Геракл, мальчик мой, ты не узнаешь своего учителя? — не обращая на людей никакого внимания, поинтересовался Хирон у перепуганного сына Зевса.
— Не знаю я тебя, пугало пелопоннесское! — завопил в ответ Геракл и посмотрел на Жомова. — Папа, скажи этому уроду, чтобы он меня отпустил.
Хирон дожидаться команды омоновца не стал. Поставив Геракла на землю, он обернулся в сторону Жомова и, сграбастав того в охапку, с криком: «Что вы сделали с моим учеником?» — оторвал омоновца от земли.
Хирон дожидаться команды омоновца не стал. Поставив Геракла на землю, он обернулся в сторону Жомова и, сграбастав того в охапку, с криком: «Что вы сделали с моим учеником?» — оторвал омоновца от земли. Ваня на секунду опешил от такого поворота событий, а затем молча стукнул своим кулачищем между глаз кентавра. Тот удивленно хрюкнул и, замерев на мгновение, с грохотом обрушился на землю, так и не выпустив Жомова из рук. Сеня уже начал придумывать, каким образом извлекать омоновца из-под туши, но тот выбрался на свободу сам.
— Второй, — констатировал Ваня, отряхивая ладони. — Бог любит троицу. Кто следующий?
— Отдохни пока, — посоветовал ему Рабинович и повернулся к Попову. — Андрюша, может, сбегаешь за водичкой еще раз?
Тот в ответ фыркнул и, подойдя к поверженному гиганту, начал шлепать его по щекам, пытаясь привести в чувство. После десятого или одиннадцатого удара ему это наконец удалось. Хирон открыл глаза, еще раз хрюкнул и с трудом поднялся на ноги.
— Что это было? — поинтересовался он, помотав головой. За всех ответил Гомер. Встав в подобающую случаю позу, он во весь голос с восторгом продекламировал:
— Крепкие скалы трещали от поступи мощной древних кентавров, старинных приятелей Крона. Но даже им никогда и нигде не удастся выстоять против сильнейших бойцов из ОМОНа.
— Вот это правильно, — похвалил его довольный Ваня и собрался что-то добавить от себя, но поэтическим настроениям Жомова не дал реализоваться в сохраненные навечно строки поэтоненавистник Рабинович.
— Заткнитесь оба, — рявкнул он на гомеро-омоновский дуэт и повернулся к Хирону. — По сведениям, поступившим из некоего источника, имя которого я раскрывать не буду, нам известно, что ты, Хирон, ведешь врачебную практику без лицензии и тайно делаешь скрывающимся от правосудия преступникам пластические операции. Что ты на это скажешь?
— Врут люди, гражданин начальник, — неожиданно захныкал кентавр. — Какой из меня доктор? Я даже клизму поставить не умею. О каких тут пластических операциях можно говорить?
— Значит, нет? — не сдавался Сеня. — А если я тебе очную ставку устрою?
— Да мамой клянусь, не лечу я! Вот зуб даю, — упирался Хирон, но, заметив Немертею, тут же сник. — Ну, если только чуть-чуть.
— Вот и хорошо, — ласково оскалился Рабинович. — Значит, сейчас нам Геракла вылечишь, а мы забудем о твоих прошлых грешках.
— А что с моим учеником? — удивленно поинтересовался Хирон, вновь оборачиваясь к сыну Зевса.