Дверь тут же отворилась, и тощий охранник отскочил в сторону, испуганно поглядывая на буйствующего гиганта. Жомов скорчил ему жуткую рожу, при виде которой парню захотелось стать кирпичом в стене и никогда оттуда не выбираться. Сеня с Поповым потащили его к зданию психушки, стараясь не спускать глаз с идущего впереди Мерлина — мало ли что этот новоявленный Наполеон может выкинуть! Слегка отошедший от испуга охранник тут же бросился к телефону, чтобы сообщить главврачу о вновь прибывшем пациенте, и, когда вся процессия дошла до дверей, они сами открылись, впуская посетителей внутрь.
— С собаками нельзя! — новый охранник попытался было воспротивиться вторжению Мурзика в лечебное учреждение, но получил отпор.
— Это исключительный случай, — урезал его Рабинович. — Наш псих без пса совсем звереет.
Подтверждая эти слова, Жомов угрожающе зарычал на санитара, и тот, хоть и привыкший уже почти ко всему, решил в этот раз судьбу не испытывать. Он дал конвою с «больным» пройти внутрь помещения, затем закрыл дверь и лишь после этого бросился вперед, показывая дорогу к главврачу. А тот даже не поднялся со своего кресла, когда посетители вошли в кабинет.
— Вот, доктор, редкий случай, — пояснил Сеня, насильно усаживая омоновца на один из стульев. — Думает о себе хрен знает что. Уж лучше бы Бонапартом себя считал, чем честь нашего мундира позорить.
— Так-так-так, — многозначительно проговорил врач. — Значит, омоновцем себя возомнил? Действительно, интересная патология. И давно это у него?
— Полчаса назад на улице выловили, — пояснил Рабинович. — Сразу к вам повезли. Вы уж с ним разберитесь.
— Разберемся, не беспокойтесь, — заверил его психиатр. — И не с такими работать приходилось. Вот сейчас поместим его в палату и начнем разбираться.
— Он буйный, доктор, — Сеня продолжал гнуть свою линию. — У вас для таких отдельные палаты имеются?
— Вы с ума сошли? — совершенно искренне изумился психиатр. — Откуда у нас места столько, чтобы каждому буйному одиночку предоставлять? В отдельных палатах у нас только платные психи сидят.
— А бесплатные где? — язвительно поинтересовался Рабинович.
— А бесплатные по городу ходят, — в тон ему парировал врач. — Некоторые вон даже в милиции умудряются служить.
— Это ты про меня сказал? — возмутился Жомов, забыв, какую именно роль ему предстоит играть. Сеня дал ему тычка, а доктор ласково улыбнулся.
— Ну что вы, батенька, — заверил он. — Вы совершенно нормальны, как и все здесь. Это просто фигуральное выражение, и ничего больше.
— Слушайте, доктор, к вам недавно ФСБ сюда троих пациентов доставило, — Рабинович переменил тему разговора. — Один называет себя королем Артуром, другой — Ланселотом Озерным, ну а третий и вовсе верит в то, что он Зевс. Можно на них взглянуть?
— Это еще зачем? — психиатр настороженно посмотрел на него поверх очков.
— Видите ли, дело в том, что у нас есть основания предполагать, что один из них может являться опасным преступником, решившим выдать себя за сумасшедшего, — пояснил ему Попов, перехватив у Сени инициативу (ну надо же и младшему лейтенанту слово вставить!). — Так вы покажете их нам?
— С удовольствием. Они все в одной палате сидят. Кстати, и вашему омоновцу в ней место найдется, — вмиг решил проблему доктор и театрально вздохнул: — Что с миром творится?! Только за последние сутки четвертого психа привозят, и все буйные.
Такого у меня еще не было.
Видимо, главврач нажал ногой какую-то кнопку под столом, поскольку после этих слов дверь отворилась, и на пороге, сгорбившись в три погибели, появился такой громадный санитар, по сравнению с которым Ваня смотрелся, словно курсор на мониторе.
— Чего такое? — тупо поинтересовался российский голиаф.
— Пойдем, Коля, проводим гостей в палату к Зевсу, — скомандовал доктор.
Мальчик Коля отступил в сторону, пропуская главврача и посетителей вперед, а сам пристроился чуть сзади и правее Жомова. Ваня задумчиво посмотрел на него, словно прикидывая, как громко этот большой шкаф будет падать, но нашел в себе достаточно ума, чтобы не высказывать вслух эти мысли. А доктор тем временем уже остановился у одной из дверей длинного коридора.
— Нам сюда, — объяснил он и распахнул дверь. — Входите.
В некогда двухместной палате впритирку друг к другу стояли четыре койки. Три из них были заняты, а четвертая с распростертыми объятиями ждала Жомова. Менты остановились на пороге, рассматривая будущих сожителей Ивана. Короля Артура с сэром Ланселотом они узнали сразу, несмотря на то что обоих постригли наголо, побрили и переодели в больничные пижамы. Вид четвертого — толстого, маленького, бритого старичка — им ни о чем не говорил, но Мерлин едва заметно кивнул головой, подтверждая, что именно он и является Зевсом.
— Ну что, мужики, приступаем? — скорее приказал, чем спросил Рабинович. Двое его друзей утвердительно кивнули. — Тогда с богом!
Жомов круто развернулся и попытался своим лучшим хуком свалить стоявшую сзади гориллу в больничном халате. Горилла удивленно хрюкнула и непонимающе посмотрела на омоновца. Тот повторил свой прием. Результат был тот же. Правда, в этот раз санитар ждать третьего удара не стал, а просто приподнял немаленького Жомова над полом и начал вытрясать из него душу.