— Андрей, возьми даму к себе. Она с нами до Дельф поедет, — приказным тоном сообщил криминалисту Рабинович.
— Да я вам что, катафалк, что ли? — взвился Попов. — Что вы мне в телегу весь хлам ненужный грузите? Сажай эту шизанутую скандалистку к себе на лошадь да и вези хоть до Дельф, хоть до Олимпа, хоть до собственной постели!
— Вы несправедливы ко мне, — поджала губки Немертея. — Я не скандалю, а требую от людей, чтобы они всегда и во всем проявляли хотя бы элементарные принципы справедливости…
— Знаешь что, дорогая, — перебил ее Андрей. — Найди себе мужика, и пусть он у тебя что хочешь проявляет. Хоть принципы, хоть фотографии. А от нас отстань, всех богов ради!
— Слушай, Попов, заткнись, а? — не выдержал Сеня. — Я тебе сказал, что девушка с нами поедет, значит, именно так и будет. А не нравится тебе, так иди пешком.
— Вот даже как? — ехидно поинтересовался Попов. — Да я вообще могу в другую сторону идти, и горите вы все со своим Зевсом синем пламенем…
— Цыц, петухи! — это уже Ваня Жомов торпедой влетел между двумя взаимно оскорбленными друзьями. — Вы еще из-за бабы мне подеритесь. Обоих сразу скручу, в колесницу брошу и до конца дороги кляпы изо рта не выну.
И с этим я не мог не согласиться. А чтобы показать Ване свою солидарность с его решением, я тоже встал между моим Сеней и Андрюшей, поочередно оскалив на обоих клыки. Несколько секунд, пока Немертея стояла в сторонке, потупив очи, оба буяна смотрели друг на друга злыми глазами, а потом Попов недовольно покачал головой.
— Нет, Ваня, так дело не пойдет, — расстроенно хмыкнул он и вдруг широко улыбнулся. — Я же с кляпом во рту к завтрашнему утру с голоду сдохну.
Рабинович, увидев его ухмылку, несколько секунд из последних сил пытался сохранить серьезное выражение лица, но затем не выдержал. Сначала мой хозяин прыснул в кулак, а уж затем захохотал во все горло. Жомов, посмотрев на обоих, покрутил пальцем у виска, но этот идиотский смех оказался столь заразным, что и он сдался и заржал, схватившись за живот и грохнувшись в траву. Его поддержал Гомер, а Геракла и вовсе уговаривать не нужно было. Полубог сейчас находился в таком состоянии, что ему лишь палец покажи, и он смеяться станет. Последней покорилась смеху Немертея, и минут пять все просто давились слезами. А когда приступ прошел, Андрюша Попов, растирая кулаком глаза, сделал широкий жест:
— Добро пожаловать в карету, сударыня, — вот так рядовая колесница превратилась в четырехместный седан.
Немертея галантно кивнула головой и обошла доисторическую колымагу. Я ожидал, что, увидев Горыныча, дамочка если не истерику закатит, то хоть завизжит, как кастрированный бультерьер, но она меня обманула. Столкнувшись нос к носу с огнедышащим птеродактилем, Немертея не только не испугалась, но даже и не удивилась совсем.
— Скажите, вы, случайно, родом не из титанидов? — крайне вежливо поинтересовалась она.
— Нет, я вообще из другой местности, — не понял вопроса Горыныч, и Немертея, пожав плечами, с помощью Рабиновича взобралась на борт лимузина дохристианской эпохи.
Прежде чем отправиться дальше, предстояло решить, как поступить с Прокрустом. Тюрем здесь не было, да и тащить с собой этого уродца никто не хотел, и уж больше всех этому противился Андрюша. Оставить на свободе зверствующего маньяка менты также не могли, поэтому приняли решение, способное побороться за звание самого мудрого с Соломоновым. То есть мои соратники решили просто приковать садиста к его собственному ложу и оставить так лежать. Выберется — будет жить, а не сможет…
Уложив Прокруста на его эталонную постель, Жомов так старательно вогнал края бронзовых пластин в доски кровати, что даже невооруженным глазом было заметно, какая именно судьба ждет впереди жестокого маньяка. Впрочем, туда ему и дорога, а нам — абсолютно в другую сторону. Пока в Дельфы, а затем — на Олимп.
Закончив возиться с Прокрустом, который уже пришел в себя и вопил дурным голосом, то умоляя пощадить его, то угрожая расправой, мы приготовились отправиться в дальнейший путь. Но, чем ближе подходило время нашего отъезда, тем громче Прокруст орал. Наконец Попов не выдержал такой конкуренции собственному вокалу. Подойдя к уродцу, он осторожно наклонился к уху Прокруста и, поднеся палец к губам, вдруг рявкнул с неистовой силою:
— Заткнись, гад!
Надо ли говорить, что именно произошло? Уродливый маньяк от такой силы звука получил вполне серьезную контузию и потерял сознание, а мы смогли спокойно отправиться в путь, чтобы к вечеру увидеть вдалеке вожделенные огни Дельф…
Глава 2
К удивлению друзей, Дельфы оказались вполне приличным местом. Мощенные камнем улицы, двух- и трехэтажные дома, огромный храм Аполлона, почитаемого здесь едва ли не больше, чем сам Зевс, по сравнению с колхозно-коммунальным бытом скандинавов и разношерстно-кичливым укладом средневековой Англии казались настоящим эталоном цивилизации.
Если бы среди путешественников нашлись истинные ценители древней архитектуры, то они могли бы наслаждаться видами Дельф бесконечно и поездка к Олимпу точно накрылась бы медным тазом. Но, по счастью, таковых в их пестрой компании не наблюдалось. Гомер уже бывал здесь не раз и просто хрюкать от восторга давно замучился. Немертею ничего, кроме правдоборства, не интересовало. Ну, разве что какие-нибудь шмотки на лотках.
Немертею ничего, кроме правдоборства, не интересовало. Ну, разве что какие-нибудь шмотки на лотках. Однако, к вящей радости Рабиновича, караван добрался до города слишком поздно, и рынок был уже закрыт.
Если Геракл и бывал раньше в Дельфах, что выяснить не удалось по причине неожиданно свалившегося на него скудоумия, то в данный момент меньше всего интересовался красотами архитектуры. Впавшему в детство герою надоело баловаться с трехглавой зажигалкой, и он требовал у своего новоявленного «папочки» немедленно поиграть с ним в «отломай рога Минотавру». Ну а доблестных милиционеров, откомандированных на спасение мира, ввиду приближающейся ночи волновало только одно: где найти постоялый двор с мягкими постелями, хорошим вином, плотным ужином и возможностью перед сном набить кому-нибудь морду. Все-таки целый день без развлечений! Корявый Прокруст за таковое, естественно, считаться не мог.