— Очень и очень рада познакомиться. Мы когда с мужем сюда переехали, я прежде всего услышала, что вы родом из этих мест, и всегда надеялась, что вы вернетесь.
Беверли оказалась настоящей динамо-машиной, и за час они осмотрели все варианты. Видели квартиру в два этажа, квартиру в кооперативном доме и несколько новых квартир около парка, но Дене ни одна не пришлась по душе. Слишком холодные и стерильные.
— А дома у вас есть?
— Дома? Вы хотите целый дом?
— Не знаю, может быть. А есть?
— Давайте поглядим. Один маленький был… но за городом. Это вам не нужно. Один был в городе. Могу показать, вдруг приглянется. Не знаю, правда, в каком он виде, но посмотреть можно.
Они поехали в старую часть города. Улицу обрамляли большие вязы. Беверли остановилась перед белым каркасным домиком с полосатым бело-зеленым навесом над верандой и стала рыться в огромной черной сумище, ища ключ среди сотни, судя по грохоту, других ключей.
— Список владельцев у другой сотрудницы, в конторе, хозяин дома — ее друг. Был же где-то ключ, я точно помню. — Сумка звенела и дребезжала. — Дочь владелицы с семьей жила здесь до недавнего времени, но пару месяцев назад у ее мужа обострилась эмфизема, и пришлось им переехать в Аризону… Я застрелюсь, если потеряла этот ключ… В общем, они хотят его сдать. — Наконец она признала поражение: — Нет у меня этого чертова ключа, но я уверена, что мы и так попадем внутрь. — Они вышли из машины. — Для вас одной дом, может, и большеват, но место больно хорошее, старый квартал. Нечасто теперь увидишь здание на два крыла, правда?
Пока Беверли проверяла, не открыты ли двери, Дена заметила какую-то надпись на окне, почти стертую. Пригляделась и прочитала: РАДИОСТАНЦИЯ УДОТ, ЧАСТОТА 66. Беверли с жуткой силой дергала дверь. Заметив, чем Дена заинтересовалась, она сказала:
— Говорят, женщина, когда-то жившая здесь, вела радиопередачи, но мы этого не застали, позже приехали.
Наконец при очередном рывке дверь поддалась.
— Ага, так-то. Думаю, она и не была заперта. Входите.
Внутри было темно, все шторы опущены, и, пока Беверли чуть не бегом бегала от окна к окну, Дена учуяла какой-то сладкий запах, будто здесь недавно пекли булочки. Подъемные жалюзи на окнах сохранились с прежних времен. Шторы в спальне были тяжелые, разноцветные — зеленые, желтые, красные, с листьями, похожими на пальмовые.
Шторы в спальне были тяжелые, разноцветные — зеленые, желтые, красные, с листьями, похожими на пальмовые. Осталась и кое-какая мебель. Небольшой стол у окна в гостиной; в холле маленькая тумбочка под телефон в алькове; несколько старых желтых светильников типа «лампа Аладдина» с нарисованными белыми цветами; оригинальный темно-бордовый торшер в гостиной с шелковой бахромой на абажуре. Беверли включила его, и комнату залил золотистый свет, не похожий на бело-голубое свечение современных ламп.
Беверли включала лампы одну за другой, и все давали желтоватый, приглушенный свет. Умиротворяющий — подумалось Дене. Они двинулись дальше. Беверли говорила:
— Только поглядите на этот старый сундук из кедра. Обожаю, как пахнет кедр, а вы?
Они вошли в спальню, и Беверли с трудом открыла шкаф, расправившись с разболтанной, древней стеклянной ручкой, которая осталась у нее в руке, после чего дверца приветливо распахнула перед ними внутренний мир доисторического ископаемого.
— Прелесть этих старых домов в том, что шкафы тоже из кедра.
Дена заглянула внутрь — шкаф был огромный, сухой, и там до сих пор пахло нафталином. Беверли указала на белое блюдце с дюжиной нафталиновых шариков:
— Глядите-ка, я такого много лет не видела.
Беверли явно здесь раньше не бывала, но так старательно восхищалась домом, что Дена просто любовалась ею.
— Прелесть этих старых домов в том, что возводили их на века.
— Когда, по-вашему, его построили?
— Около, я бы сказала, 1925 года, не позже тридцатых, я сужу по фрамугам и по обоям. По-моему, это оригинальные обои, от первых еще хозяев. Помню, у моей бабушки были такие, так что это двадцатые годы.
Во второй спальне стоял комод. Дена выдвинула ящик и учуяла запах старомодной рассыпной пудры. Потолки были около двенадцати футов высотой. Живя в квартирах и гостиничных номерах, Дена и не представляла, какие бывают высокие потолки. Даже странно — столько простора над головой. Полы шикарные, дубовые. Коврики все убрали, но остались следы там, где они лежали. В некоторых спальнях Дена заметила темные потеки на обоях, но в остальном дом был в отличном состоянии. Во всех ванных комнатах гигантские ванны с кривыми когтистыми лапами вместо ножек и большие раковины.
В столовой висела бронзовая люстра с четырьмя плафонами из матового стекла с изображением пасторальных сценок, а в гостиной — круглый светильник из розового стекла, который очень понравился Дене.
Едва войдя в кухню, Дена сказала:
— Чувствуете? Здесь кто-то пек пирог.
Беверли потянула носом:
— Нет, ничего не чувствую.
Кухня была огромной, одинокий круглый плафон висел над светлым деревянным столом. Большая эмалированная раковина, непомерных размеров холодильник и шикарная белая плита 1920-х годов, фирмы «О'Киф & Меррит».