— Но это же правда! — закричал Айра в свою защиту. — Капелло достал этот рапорт из военного архива, и у него есть показания одного его дружка.
Дена глядела на него во все глаза.
— Айра, я же говорила, что с Капелло работать не буду. Вы солгали. Вы его не уволили, да?
— Думаешь, я выгоню лучшего сукина сына в этом бизнесе только потому, что он тебе не нравится? Ты что, дураком меня считаешь? Я убрал его с твоих глаз долой, чего тебе еще? Так вот, я тебя не спрашиваю, я говорю тебе: ты работаешь на меня, а не на Говарда Кингсли, на меня! И будешь задавать те вопросы, которые я велю.
— А при чем тут Говард Кингсли?
— Не притворяйся мне тут невинной овечкой. Все знают, что между вами происходит. Кого ты думала одурачить?
— Айра, надеюсь, вы не серьезно? Вы же знаете, что между нами ничего нет.
— Это твое личное дело. Просто не пытайся идти против меня.
— Айра, вы мне омерзительны, знаете, вы отвратительная свинья.
— О да, я ужасен. А твой святой правитель застукан на злоупотреблении властью. Это преступление, детка, так что умерь свой пыл и высокомерие. Сядь!
Впервые, пожалуй, Дена поняла, каким безжалостным может быть Айра Уоллес.
— Вас невозможно обидеть, да? Вам просто плевать, что о вас думают другие, даже я.
— Я вижу людей такими, какие они есть на самом деле, а ты — такими, какими хочешь, чтобы они были. А они не такие. Предупреждаю: если хочешь оставаться на вершине в нашем бизнесе, хватит изображать из себя Дорис Дэй, или тебе скоро даст пинка новая молодая поросль. На, прочти. — Он толкнул в ее сторону копии медицинских анализов и личные записи армейского психотерапевта. — Видишь, он сам во всем признался. Чего тебе еще надо?
Дена не верила своим глазам.
— Айра, мы не можем использовать эти документы. Это нелегально.
— Да знаю я, господи боже мой. Я хочу, чтобы ты сама увидела, а то вечно верещишь, что у тебя нет подтверждения. Вот тебе подтверждение.
— Как Капелло их достал?
— Я не спрашивал. Мне плевать. Достал, и все. Просто задай вопрос.
— Айра, Капелло место в тюрьме, и вы там окажетесь, если не будете осторожны. И я отправлюсь вместе с вами. Я не буду задавать этот вопрос.
— Это окончательное слово?
— Да, — сказала Дена. Одному человеку она уже сломала карьеру и больше не станет этого делать.
Уоллес откинулся на спинку кресла и грустно покачал головой:
— Не понимаю. Я привел тебя в лоно своей семьи, устроил такую карьеру, а у тебя в сердце никакой благодарности, никаких родственных чувств. — Он достал из верхнего ящика стола машинку для сигар и отрезал кончик у новой сигары. — Знаешь, детка, ты начинаешь меня беспокоить. И мне это не нравится. Потому что, когда я беспокоюсь, я начинаю глядеть по сторонам.
— Что это значит?
— Сама подумай.
— Понятно. Это угроза. Если я не стану делать грязную работу в эфире, вы найдете того, кто согласится, да?
— Нет, никаких угроз. Если не хочешь брать интервью, что ж, силком мне тебя заставлять, что ли? Я отдам его Ларри, он не такой принципиальный.
Пока Дена шла к двери, Уоллес сказал ей в спину:
— Кстати, слышал, твой друг Кингсли увольняется.
— Что?
— Увольняется, да. Просит отставку для своей задницы. Как там говорят? Старые репортеры не умирают, просто их рейтинг угасает.
— Айра, не говорите таких вещей, даже в шутку. Вы знаете, что это ложь.
— Не хочу разбивать тебе сердце, но твоего дружка попросили уйти. Я знаю это из авторитетного источника. Это моя профессия — знать, что происходит в нашем бизнесе.
— Кто вам сказал?
— Какая разница. Ему предъявили ультиматум: или он увольняется — или его увольняют официально.
— Не верю.
— Поверь. Знаешь, что вытворял этот самовлюбленный сукин сын? «Редактировал» тексты — вычеркивал целые абзацы. Этот дряхлый аллигатор в старческом маразме вздумал контролировать новости. — Он невесело рассмеялся. — О, люди будут скучать по нему. Неделю, максимум две. Старикан стал посмешищем, над ним весь город смеется. Пришло время дать пинка этому святоше по его ханжеской заднице.
— О, люди будут скучать по нему. Неделю, максимум две. Старикан стал посмешищем, над ним весь город смеется. Пришло время дать пинка этому святоше по его ханжеской заднице.
Дена вернулась в свой кабинет. Ее тошнило от того, что Уоллес наговорил про Говарда, особенно касательно их отношений. Он пытался просто задеть ее и вывести из равновесия или все так про них думают? Сидела она, сидела — и позвонила Арни, редактору новостей, который был ей симпатичен, и попросила пойти с ней куда-нибудь выпить после работы.
Арни — долговязый худой парнишка с торчащим кадыком, с толстыми очками в черной оправе — с трудом верил своему счастью, сидя с этой богиней в баре, высоко над Пятой авеню. Они допили второй бокал, когда Дена спросила, слышал ли он какие-нибудь сплетни про нее и Говарда Кингсли.
Арни явно занервничал.
— Расскажи. Я должна знать.
— Ну-у… да… наверное… Кое-какие слухи ходят. — Арни гмыкал и запинался.
— Что значит — кое-какие? О чем?
— Ни о чем. — Он покашлял и судорожно сглотнул. — Ну, знаешь, как это бывает, ты ж понимаешь, обычные шуточки.
— Какие шуточки?
— Да глупые, сама знаешь.
— Нет, не знаю, — сказала Дена. — Рассказывай.