— Привет, — сказал юноша, неуверенно зажег сигарету и начал спускаться по лестнице, глядя на меня. — Не хотели бы вы потанцевать? Ой. Ах, простите, — продолжал он, протягивая руку, как будто мы на Дне открытых дверей в Итоне, а он — бывший министр внутренних дел, на время позабывший о манерах, — Саймон Далримпл.
— Бриджит Джонс, — представилась я, неловко протянув руку и чувствуя себя членом военного кабинета.
— Привет. Ах, да. Я правда очень рад с вами познакомиться. Так мы можем потанцевать? — спросил юноша, снова превращаясь в ученика частной школы.
— Ну, я не знаю… — ответила я, превращаясь в пьяную шлюху, и непроизвольно издала хриплый смешок, как проститутка в Йетс-Вайн-Лодж.
— Я хочу сказать, прямо здесь. Совсем немного. Я колебалась. По правде, я была польщена. Происходящее, да плюс ещё фокусы на глазах у Марка Дарси — все это уже начало меня беспокоить.
— Пожалуйста, — упрашивал Саймон. — Я никогда раньше не танцевал с женщиной старше себя. О, черт, что я говорю. Я имел в виду… — продолжал он, заметив выражение моего лица, — я имею в виду, с кем-то, кто уже закончил школу, — и он страстно сжал мою руку. — Вы же не будете возражать? Я буду ужасно, ужасно благодарен.
Саймона Далримпла явно учили бальным танцам с рождения, и мне было приятно, когда он искусно вел меня в танце. Но проблема состояла в том, что у него случилась, ну, не хотелось бы так уж сильно на этом заострять, — короче, самая огромная эрекция из всех, с которыми мне посчастливилось сталкиваться. Мы танцевали так близко друг к другу, что это трудно было интерпретировать как невинное развлечение.
— Переход партнеров, Саймон, — раздался вдруг голос. Это был Марк Дарси.
— Иди. Возвращайся в дом. Тебе давно пора ложиться спать.
Саймон был совершенно уничтожен. Он весь залился краской и поспешил в дом.
— Можно? — произнес Марк, протягивая руку.
— Нет, — сердито ответила я.
— А в чем дело?
— Эм-м-м, — промычала я, подыскивая оправдание за свою вспышку гнева. — Вы жестоко обошлись с бедным мальчиком, воспользовались своим преимуществом и унизили его в таком чувствительном возрасте, — заметив, что Марк растерялся, я быстро продолжила, — но я благодарна вам за приглашение на вечер.
Все просто чудесно. Большое вам спасибо. Фантастический праздник.
— Да, кажется, вы это уже говорили, — пробормотал он, заморгав.
По правде сказать, он казался очень взволнованным и уязвленным.
— Я… — Марк запнулся и начал шагать по дорожке, вздыхая и вороша рукой волосы. — А как… Вы читали что-нибудь приличное в последнее время?
Невероятно.
— Марк, — не выдержала я. — Если вы снова спросите меня, читала ли я что-нибудь приличное в последнее время, я съем свою голову. Почему бы не спросить что-нибудь другое? Вы немного повторяетесь. Спросите, есть ли у меня хобби, или что я думаю по поводу единой европейской валюты, были ли у меня неприятные случаи, связанные с презервативами?
— Я… — начал он снова.
— Или кого бы я выбрала, если бы мне предложили переспать с Дугласом Хердом, Майклом Ховардом или Джимом Дэвидсоном. На самом деле, вариантов нет — Дуглас Херд.
— Дуглас Херд? — переспросил Марк.
— М-м-м. Да. Он так восхитительно строг, но справедлив.
— Н-н-н-да, — задумчиво протянул Марк. — Это ваше мнение, но у Майкла Ховарда невероятно привлекательная и умная жена. Должно быть, в нем есть какое-то скрытое очарование.
— И в чем оно состоит? — невинно поинтересовалась я, надеясь, что он заговорит о сексе.
— Ну…
— Он, полагаю, очень хороший любовник, — подсказала я.
— Или фантастически искусный гончар.
— Или квалифицированный ароматерапевт.
— Вы поужинаете со мной, Бриджит? — спросил Марк неожиданно и довольно сердито, как будто собирался усадить меня за стол и отчитать.
Я запнулась и уставилась на него.
— Это моя мама вас надоумила? — с подозрением поинтересовалась я.
— Нет… я…
— Юна Олконбери?
— Нет, нет…
Я вдруг поняла, что происходит.
— Это ваша мама, так?
— Ну, моя мама…
— Я не хочу, чтобы вы приглашали меня на обед только потому, что ваша мама так хочет. Да и о чем мы будем говорить? Вы спросите меня, читала ли я в последнее время что-нибудь приличное, мне придется конструировать какое-нибудь вранье, а потом…
Он смотрел на меня в оцепенении.
— Но Юна Олконбери сказала, что у вас бзик на литературе, что вы с головой погружены в книги.
— Да что вы? — удивилась я, довольно польщенная. — А что она ещё говорила?
— Ну, что вы радикальная феминистка и у вас очень яркая жизнь…
— О-о-ох, — вздохнула я.
— …миллионы мужчин приглашают вас на обеды. Уф.
— Я слышал про Даниела. Мне жаль.
— Думаю, вы искренне пытались предупредить меня, — угрюмо пробормотала я. — А что вы-то имеете против него?
— Он переспал с моей женой, — ответил Марк. — Через две недели после нашей свадьбы.
Я ошеломленно смотрела на него, и тут сверху раздался голос: «Марки!»
В освещенном окне появилась фигура Наташи. Она вглядывалась вниз, пытаясь понять, что происходит.
— Марки! — снова позвала она. — Что ты делаешь там, внизу?
— В прошлое Рождество, — быстро заговорил Марк, — я думал, что если мама ещё раз произнесет слова «Бриджит Джонс», я пойду в «Санди пипл» и заявлю, что она обращается со мной, как ребенок с велосипедным насосом. Потом, когда мы встретились… а на мне был этот идиотский свитер в ромбами, который Юна подарила мне на Рождество… Бриджит, все другие девушки, с которыми я знаком, они как лакированные.
Потом, когда мы встретились… а на мне был этот идиотский свитер в ромбами, который Юна подарила мне на Рождество… Бриджит, все другие девушки, с которыми я знаком, они как лакированные. Не знаю больше никого, кто бы прицепил к трусам кроличий хвост или…
— Марк! — крикнула Наташа, спускаясь к нам по лестнице.