— Я решаюсь на все, — фыркнула она, — пока ты держишь Ордо в цепях…
Только теперь она обратила внимание на то, что находилось за спиной одетого в черное волшебника: залитый кровью черный мраморный алтарь и привязанная к нему нагая стройная белокурая девушка, которая замерла от страха.
— Клянусь черным сердцем Аримана! — выругалась Карела. — Чем ты тут занят, чародей?
Вместо ответа Аманар описал в воздухе знак, который бегло вспыхнул. Он пробудил в ней спящее воспоминание. Она почувствовала жжение в глазах, словно туда попал песок. Она покажет ему, как пробовать на ней свои колдовские трюки! Она хотела идти к нему — и удивленно посмотрела на свои ноги, которые не хотели двигаться.
Она не чувствовала себя слабой, она была совершенно нормальной, но они ей не повиновались.
— Что это за чертовщина? — яростно зашипела она. — Отпусти меня сию секунду, Аманар, иначе…
— Брось саблю перед собой! — приказал он. Она не смогла подавить возгласа, когда ее рука против ее воли повиновалась, и украшенный драгоценными камнями палаш упал на пол, зазвенел и откатился к колонне.
Аманар удовлетворенно кивнул.
— Раздевайся, Карела!
— Идиот, — начала она, но замолчала, когда увидела, как ее тонкие пальцы поднялись к пряжке, которая скалывала ее багряный плащ, и расстегнули ее. Плащ скользнул за ее спиной на пол.
— Я Рыжий Ястреб, — сказала она. Голос ее звучал беззвучно. Тогда она напрягла его и взревела: — Я Рыжий Ястреб!
Ее зеленые глаза, казалось, вылезут из орбит, когда им пришлось наблюдать, как ее собственные руки срывают чаши с груди и бросают их на пол, как они распахивают зеленую юбку, и она тоже летит на пол.
— Хватит! — сказал Аманар. — Оставь себе сапоги. Мне нравится, когда они на тебе.
Она хотела плакать, когда ее руки послушно улеглись на бедра.
— Вне этих стен, — продолжал одетый в черное чародей, — ты Рыжий Ястреб. Внутри крепости ты — то, что я прикажу. Я думаю, что с этого момента я позволю тебе узнать, что здесь происходит. Твой испуг дороже самого редкого вина.
— Ты вообразил, что я вернусь сюда еще раз, если сумею освободиться? фыркнула она. — Отдай мне сперва мою саблю в руки и собери вокруг меня моих псов, я обрушу эту крепость тебе на голову!
От его смеха по спине у нее заструился ледяной пот.
— Когда ты покинешь эти стены, ты сможешь только то вспомнить, о чем тебе позволю вспомнить я! Ты уйдешь отсюда с убеждением, что мы обсуждали здесь это или то. Но когда ты снова вернешься в крепость, тебе снова откроется вся правда. Рыжий Ястреб будет валяться у моих ног и радовать меня всем тем, что я потребую. Ты будешь ненавидеть — и повиноваться.
— Скорее я умру! — яростно крикнула она.
— Этого я не допущу. — Он холодно рассмеялся. — А теперь попридержи язык!
Все, что она хотела еще сказать, замерло на ее губах. Аманар вытащил кинжал с позолоченным клинком из-под одеяния и блеснули искры.
— Ты увидишь, что здесь происходит. Я не думаю, что Суза выкинет что-нибудь неожиданное.
Девушка на алтаре застонала. Глаза Аманара с красными точками в глубине приковывали взгляд Карелы, словно змеиные глаза — птицу. Она чувствовала, как они проникают в ее душу — глубоко-глубоко.
— Ты будешь смотреть, — повторил Аманар, — и ты научишься страху — в его настоящем смысле.
Он снова повернулся к алтарю и начал нараспев произносить заклинание, каждое слово которого, несмотря на то, что она не понимала их смысла, пронзало ее, как кинжал. Запахло дымом.
Глаза Карелы вылезали из орбит. Нет, я не буду кричать, заклинала она себя. Даже если у меня снова появится голос, я не закричу. Но пот струился по ее телу, и дрожь, которой она никогда не знала в жизни, охватила ее.
Глава двадцать седьмая
— Конан! — позвал Гаранидес. — Конан! Все трое были все еще закованы в цепи в подземелье.
Конан, который устроился так уютно, насколько это позволял каменный пол, открыл один глаз.
— Я сплю, — пробормотал он и снова закрыл его. Киммериец решил, что с момента посещения Карелы прошел по меньшей мере целый день. Им с тех пор ничего не приносили поесть, только три миски с застоявшейся водой.
— Ты спишь! — буркнул Гаранидес. — А когда ты поделишься с нами своим планом?
— Рыжий Ястреб, — произнес Ордо голосом, полным надежды. — Как только она меня освободит, я вытащу вас отсюда. Даже тебя, заморанец!
Конан сел и потянулся, пока его суставы не хрустнули.
— Она давным-давно вернулась бы назад, если бы ей это позволили, Ордо.
— Она может еще прийти, — возразил одноглазый. — Но может быть, она послушала моего совета и ускакала отсюда.
Конан промолчал. Лучшее, на что он надеялся, для нее было то, что она поверит Аманару в вопросах, касающихся Ордо, и вернется назад в лагерь, где будет окружена людьми, которых так охотно называет своими псами.
— Как бы то ни было, — сказал Гаранидес, — мы не можем надеяться на нее. Даже если она освободит тебя, Борода, она не сделает того же для киммерийца и для меня. Ты сам слышал, как она говорила это. И я думаю, что она женщина, которая держит слово.
— Подождите, — буркнул Конан. — Еще не время.
Ключ повернулся в замке.
— Это Орт, — заворчал Гаранидес. — Без сомнения, со своим железом.