— Волшебник! — прохрипел Ордо. — Этот человек волшебник?
Наконец Карела повернулась в сторону одноглазого, но ее глаза сверкали так дико, что он невольно отошел на шаг назад.
— Покажи, где ты разбил лагерь! Я хочу осмотреть, хорошо ли разместились мои псы. — Не дожидаясь его ответа, она прошла мимо.
— Я лучше пойду за ней, — обратился Ордо к Конану. — Она идет не в ту сторону. Поговорим потом. — Он побежал догонять рыжую.
Конан повернулся и посмотрел на крепость. Над решеткой подъемной он увидел силуэт с'тарра в тени, который определенно наблюдал за ним. Несмотря на то, что отдельные детали разглядеть было невозможно, Конан знал совершенно точно, что это Сита. Он еще раз мысленно представил себе расположение покоев в крепости, а потом принялся искать остальных.
Глава двадцатая
Прибывающая луна медленно плыла над долиной, расстилавшейся вокруг крепости Аманара, но тьма ночи не рассеивалась. А черна она была по-настоящему, несмотря на огни, вокруг которых сидели, скорчившись, бандиты, потому что бледный свет луны не проникал в эту долину.
— Такой мрачной ночи я еще никогда не видел, — ворчал Ордо, поднося каменный кувшин с килом к губам.
Конан сидел на другой стороне костра, напротив одноглазого. Костер был больше, чем это было необходимо, но Ордо и остальные пытались светом разрушить чары этой ночи.
— Это не ночь, — возразил Конан, — это место… и человек.
Его взгляд некоторое время искал Карелу, которая ходила от костра к костру, коротко беседуя с людьми, делая глоток кила и, улыбаясь, отходя прочь, и ему бросилось в глаза то обстоятельство, что смех людей, которым они отвечали на ее улыбки, звучит натянуто.
Его взгляд некоторое время искал Карелу, которая ходила от костра к костру, коротко беседуя с людьми, делая глоток кила и, улыбаясь, отходя прочь, и ему бросилось в глаза то обстоятельство, что смех людей, которым они отвечали на ее улыбки, звучит натянуто. Она принарядилась. Ее грудь украшали золотые чаши, на ней была изумрудно-зеленая юбка и карминно-красный плащ, кроме того, она надела свои багряные сапоги, достигавшие до колен. Конан спрашивал себя, сделала она это ради своих разбойников или для себя самой, как своего рода вызов темноте, которая угнетала и ее, несмотря на то, что костры горели ярко.
Ордо вытер губы тыльной стороной руки и бросил очередной шарик конского навоза в огонь.
— Волшебник! Никогда не думал, что мы будем служить какому-то волшебнику. Она не хочет, чтобы я говорил это остальным — я хочу сказать, то что Аманар маг, вот что она хочет скрыть.
Он бросил еще одно конское яблоко в огонь.
Конан слегка отвернулся от жара.
— Раньше или позже они все равно это узнают. Он посмотрел на расположение луны и неожиданно рассмеялся. В этой долине казалось, что вообще нет никакой луны и небо затянуто тучами. Неплохая ночь для взломщика.
— Еще глоточек кила, киммериец? Нет? Тогда я все равно выпью один.
Одноглазый поднял каменный кувшин и не отнимал его от губ, пока он не опустел.
— Мне нужно выпить пару бочек этой штуки, чтобы чувствовать себя спокойно такой ночью, как эта. Значит, волшебник! У Абериуса глаза бегают, как у хорька. Он удерет при первой же подвернувшейся возможности. И Талбор говорит совершенно открыто, что он тут же смоется, если сумеет сперва стянуть пару медных монет.
— Зачем ждать медяков? — пробурчал Конан. — Тебе все это нравится так же мало, как Абериусу или Талбору. Почему бы вам лучше утром не уехать отсюда? — Он опасался, что утром волшебник не будет уже столь дружелюбен по отношению к бандитам. — Если кто-нибудь и может ее уговорить, так это ты, и я думаю, что ночка вроде этой уже наполовину убедила ее в том, что ты прав.
— Ты ее не знаешь, — пробормотал Ордо и отвел глаза от киммерийца. Если она однажды что-нибудь решила, то доведет дело до конца. С этого ее не собьешь. А что делает она, то делаю и я. — Но это прозвучало так, словно он не очень счастлив по этому поводу.
— Я думаю пойти немного прогуляться. — Конан встал.
Ордо изумленно взглянул на него.
— Прогуляться! Человек, да ведь тут темно, как в сердце Аримана!
— А здесь зато жарко, как в аду. — Конан рассмеялся. — Если ты еще больше разведешь огонь, ты будешь весь копченый.
Он ушел прочь в темноту, прежде чем Ордо успел что-либо сказать. Когда он вышел из светового пятна, отбрасываемого огнем, а это было недалеко в такой странно угрожающей ночи, он остановился, чтобы его глаза приспособились к мраку, насколько это было возможно. Он удобнее поправил свой карпашийский кинжал и пристроил меч за спиной. У него, правда, не было троса и абордажного крюка, но он не думал, что ему сейчас понадобится то и другое.
После некоторой паузы ему стало ясно, что он — в определенной степени — видит. Почти полная луна, которая светилась на небе голубовато-зеленым светом, все-таки слабо освещала ночь. Но сюда попадал только еле заметный рассеянный свет, который кое-где неестественно дрожал. То, что было видно, казалось странным из-за различных черных теней, и все в этом темном освещении, казалось, дрожало или двигалось.
Он быстро направился по дороге в замок. Ему все время приходилось отгонять от себя ощущение, что камни под его ногами сейчас покатятся и глыбы скал обрушатся над ним.
Он заметил их впервые тогда, когда его вытянутые руки коснулись их. И тогда перед ним воздвиглась крепостная стена, словно ее соорудила и поставила здесь сама чернота ночи.
Огромные камни этой стены сложены были ровной вертикалью, но для того, кто знал, где ему искать, находилась опора для рук и ног.