— Дела — как сажа бела. Да сам ведь видишь…
— Да что же вижу? Подлечат тебя, подремонтируют, и пойдешь на поправку.
— Пойти?то, может, и пойду, да только на тот свет… Стой, стой, Федор, ты того… не ерзай. Тут ведь ничего страшного нет. Я жизнь прожил. Бывало всякое, но мне стыдиться нечего. Жил честно. Все, что надо, сделал… Сына родил? — Он улыбнулся, показал костлявым пальцем на Федора, и тот засмеялся. Засмеялся и отец. — Родил, родил. Да еще двух девок… Или девки не в счет?.. Шучу, шучу… Ну вот. Дом построил. А уж деревьев насажал — не счесть. Так что… можно со спокойной душой помирать.
Федор поулыбался, похлопал отца по плечу.
— Молодец ты, бать.
— Молодец, супротив овец… Ладно. Ты вот что, Федор. Ты хорошо сделал, что пришел…
— Да я, бать, сразу же! Я и к своим?то не заходил, вот только вернулся и сразу же к тебе.
— Ну да, да… но я не про это. Дело у меня к тебе есть.
— Дело? — Федор приподнял светлые брови.
— Точно, — подтвердил отец. — Только сперва дайка мне попить, вон в кувшине вода.
Федор вскочил. Плеснул воды в стакан, подал отцу. Тот с видимым усилием отхлебнул несколько глотков и вернул стакан сыну.
— Спасибо… все, больше не идет.
Он покряхтел, поерзал, устраиваясь поудобнее.
— Дело такое. Ты… ты Коренькова Карпа Сидоровича помнишь?
— Карпа Сидоровича? А как же. С Пашкой его мы друзьями были. Не то чтобы так уж дружили, но… одна компания, словом.
— Ну да… Так ты тогда знаешь, что про него на деревне болтали, про Сидорыча?то?
— Что колдун, что ли? А как же, помню. Да ведь это чепуха, бать?
— Насчет колдуна — бабьи сказки, верно. Ну а то, что он знаток был… это уж точно.
— Как это — знаток? Что ты имеешь в виду?
— То имею, что знанием особенным он владел… Ты погоди, не перебивай, послушай. Владел. А помер он скоропостижно, помнишь?
— Помню.
— Ага… Так вот, скоропостижно — для кого как. Сам он знал, что должен помереть. Федор хмыкнул недоверчиво.
Федор хмыкнул недоверчиво.
— Знал?.. Ну ладно, он?то, может, и узнал, а ты?то откуда знаешь?
— Да он же сам о том мне сказал. За три дня до того.
Сын внимательно посмотрел отцу в лицо. Оно было совершенно бесстрастным, разве что печать предсмертного утомленья лежала уже на нем. Но глаза были живые, ясные, смотрели спокойно и светло. Он улыбался.
— У меня под кроватью ружейный ящик знаешь?.. Вынь?ка его.
Федор послушно опустился на колени и с шумом выволок из?под кровати железный — вернее, деревянный, обитый железом — длинный ящик, запертый на висячий замок.
— Ключи вон там, в шкафу. — Отец, указал взглядом.
— Есть, — бормотнул сын, открыв дверцу.
Отомкнули и ящик. Там, кроме двуствольного ружья, ягдташа, гильз и прочего такого, неожиданно для Федора оказалась небольшая резная шкатулка темного дерева. Федор даже присвистнул изумленно.
— Батя! А тут вот коробочка какая?то.
— Коробочка, коробочка. Тащи ее на стол. Шкатулку положили на стол. Федор сложил губы замысловато, покачал головой.
— Интересная штучка! Старинная… Никогда, бать, я у тебя ее не видал. Откуда?
— Сядь, послушай. Я же говорю, дело…
— Сидорыча коробчонка, что ли?
— Ну да, да, его. Ты слушай, я тебе говорю.
— Слушаю, слушаю.
— Ну да. Так вот, я же и говорю… За три дня — это я точно помню! — ровно за три дня до смерти своей заходит вдруг Сидорыч ко мне во двор. Я еще, помню, подивился: сто лет не заглядывал, а тут объявился вдруг. Что такое?.. Ну, поздоровался он, потом говорит: ты, говорит, Матвей Петров, загляни ко мне сегодня вечерком, ладно?.. Ладно, говорю. С тем он и ушел, а вечерком я заглянул. На столе у него бутылочка, закуска. Выпили по чуть?чуть… то есть я выпил, а он только пригубил раз и больше не прикасался. Ну а потом… потом он и открылся.
В отличие от сына Матвей Петрович Логинов скепсисом относительно способностей и характера деятельности Карпа Сидоровича не страдал. Поэтому рассказ его воспринял абсолютно серьезно. Рассказ же состоял в следующем.
Размеренным тихим голосом Карп Сидорович растолковал, что через три дня он должен оставить сию юдоль, а посему должен передать некоторые носители своих знаний. Передать… но кому? В том?то и состояла особенность ситуации. Эти носители, артефакты, Карп Сидорович должен был сдать на временное хранение именно Матвею Петровичу. До той поры, пока либо к нему самому, либо к кому?то из его прямых потомков по мужской линии не явится кто?нибудь из потомков Карпа Сидоровича тоже по мужской линии. Почему необходима такая комбинация — этого Кореньков объяснить не мог. Не мог и сказать, в каком точно поколении Корень?ков явится к Логинову и когда это произойдет — через десять, двадцать, сто двадцать, двести лет?.. И этого он не ведал. И того, как это произойдет. Вполне возможно, что и сам тот будущий Кореньков не будет знать об этом, но судьба непременно выведет его на будущего Логинова. И вот это?то Логинов должен знать! Должен знать и ждать того, что когда?нибудь к нему явится человек по фамилии Кореньков…
— Вот так, — закончил рассказ Матвей Петрович и вздохнул.
— M?м?.. — произнес недоверчиво Федор и покосился на шкатулку.
— Ключ, — сказал отец, вытер рукою губы. — Ключ от коробки… в ящике, где гильзы. Открой.