Отчетливо щелкали выключатели, и этажи здания погружались в полумглу, а в долгих коридорах без окон и вовсе становилось темно. Уставшие за день сотрудники все делали едва ли не бегом: скорей, скорей домой!.. И только он один, Игорь Артемьев, невозмутимый как центурион, вышагивал по лабиринтам коридоров, переходов, лестниц, кивая в ответ на поспешные последние сообщения о том, что все нормально, окна все закрыты, никаких подозрительных предметов не обнаружено… все как всегда.
Особенно занимал его четвертый, последний этаж. Тот был меньше остальных: такая надстройка, мансарда, что ли. В ней располагались зал особо ценных, редких и старинных единиц хранения (для доступа в который требовался специальный допуск) и служба главного инженера: помещения со всякими техническими штуковинами типа барометров, термометров, психрометров; стояли там какие?то лаборантские шкафы с сосудами причудливой формы, и вообще было таинственно и внушительно. Здесь, на четвертом этаже, чувствовался дух настоящей науки, возвышающейся над мелочностью земной суеты.
Здесь и всегда?то было малолюдно, и люди все были негромкие, солидные. А теперь лишь дежурная особого зала, позвякивая связкой ключей, запирала высокую двустворчатую дубовую дверь и набирала известный только ей шифр на панели электронного замка. Короткий зуммер, щелчок — и, бегло улыбнувшись Игорю на ходу, она проходила через вестибюль к лестнице и начинала спускаться к выходу. У Игоря это вызывало ассоциации с капитаном, покидающим корабль последним.
Но вообще?то последним шел вниз он сам, Артемьев. Он нарочно выжидал на четвертом этаже, стоя возле окна торцевой стены. Оно выходило на соседний двор, старый, густо заросший давным?давно одичавшими яблонями, сиренью, бузиной и шиповником. Дальше была видна улица в перспективе, а так как здание библиотеки стояло на возвышенности, то обзор из этого небольшого окна открывался чуть ли не на полгорода. Особенно хорош был этот вид в дождь: тогда город казался плывущим сквозь призрачный туман.
.. а откуда и куда, не ведал никто.
Выждав немного, Игорь, на этот раз уже совсем один, шел вниз по гулким помещениям под сводами высоких потолков. Шел спокойно и уверенно, шум его шагов разносился далеко, и когда он выходил на парадную лестницу, все уходящие, сами не замечая того, поворачивали к нему головы. А он ступал размеренно, чуть?чуть рисуясь: молодой, рослый, стройный, плечистый, да еще со всеми боевыми наворотами. Он, конечно, выглядел эффектно и знал это.
Теперь полагалось принять под роспись у всех ключи. Приученные к порядку библиотечные делали это споро, и процедура занимала не больше пяти минут. Каждый ключ вешался на свой крючок в железном ящике, после чего сдающий расписывался в журнале. По завершении этой процедуры охранник закрывал и опечатывал ящик.
Сдача ключей подходила к концу, когда входная дверь шумно распахнулась: явился дежурный сигнализаторщик Александр Павлович Кореньков, или просто Палыч — оживленный и чуть поддатый.
— Здорово, бабы! — радостно заорал он от самой двери, вздымая руку подобно памятнику. — Здорово, охрана!
Сияя, Палыч шел прямо на Игоря, издалека протянув руку для приветствия, — невысокий, плотный, почти квадратный. Здоровье у него было, видимо, железное, потому что он ничем никогда не болел и казался куда моложе своих сорока с хвостиком лет.
Игорь усмехнулся, качнул головой, встал навстречу Коренькову. Тот шутливо размахнулся, крепко хлопнул ладонью по широкой сильной ладони молодого человека.
— Держи, охрана! — и обратился к женщинам:
— Н?ну?с, дамы, как рабочий день сегодня прошел? Как потрудились?
Много шума исходило от Палыча, ничего не скажешь. Женщины к нему, впрочем, привыкли, и никто на его вопросы не отвечал, да он и сам, не дожидаясь ответов, протиснулся между Игорем и шкафом в глубь комнаты, к пульту сигнализации.
Игорь повернулся к нему спиной и принялся дальше разбираться с ключами. Стол принял, в журнале расписался — вот и все дела.
— Все? Никого больше не осталось? — спросил Игорь, хотя и так было ясно, что никого.
Он захлопнул створки шкафа и уже закрыл его на замок, как вдруг Палыч сзади сказал озадаченно и совершенно трезвым голосом:
— Что за черт?.. Игорек, ты сегодня днем ничего такого не замечал?
Игорь с удивлением обернулся.
— Чего — такого? Да ты что, Палыч, я ведь на ночь заступил, с восьми часов. Ну, с двадцати ноль?ноль.
— А, точно. Хм! А кто днем дежурил?
Игорь подошел к пульту. Он ничего не понимал в этих лампочках и тумблерах, но было ясно, что произошло нечто.
— А что случилось?
— Да не врубается сигнализация. — Палыч почесал живот. — Похоже, что предохранители полетели… где?то.
— Так замени.
— Да так?то оно так… — протянул Кореньков с непонятной интонацией. — А ты днем точно ничего не заметил?
— Да Палыч! Я ж тебе русским языком говорю: только заступил! Час назад.
— Тьфу! Зараза… Извини, Игорек, память дырявая. Старость — не радость.
— Ну а ты, Палыч, прямо дед столетний…
— Игорь, мы пошли! — окликнул уже от дверей кто?то из женщин. — Закрывайся.
— Идите, идите, я закрою… Так что делать?то будем, Палыч?