Бастиан чувствовал себя так плохо, что ему хотелось хоть немного где-нибудь посидеть. Но маленькая серая обезьянка не давала ему покоя.
— Нет, нет! — кричала она. — Осмотр города не закончен! Главное впереди! Шагай! Шагай дальше!
Бастиан увидел мальчика, который забивал тяжелым молотом гвозди в носки, лежащие перед ним на земле. Какой-то толстяк старался наклеить почтовые марки на мыльные пузыри, и те, разумеется, тут же лопались. Но он без устали выдувал все новые и новые.
— Гляди! — раздался хихикающий голос Аргакса, и Бастиан почувствовал, как тот своими обезьяньими ручками поворачивает его голову в другую сторону. — Глянь-ка вон туда! Правда ведь весело?
Там стояла толпа: мужчины и женщины, старики и молодые — в каких-то чудных одеждах. Все молчали, словно наедине с собой. На земле перед ними лежало множество больших шестигранных кубиков, вроде игральных костей, и на каждой из шести сторон кубика была написана буква. Люди эти снова и снова перемешивали кубики, а потом долго на них смотрели.
— Что они там делают? — прошептал Бастиан. — Что это за игра? Как она называется?
— Она называется «Что Угодно», — ответил Аргакс. Он кивнул игрокам и крикнул:
— Браво, детки! Так держать! Только, чур, не сдаваться! — Потом обернулся к Бастиану и зашептал ему на ухо:
— Они уже ничего не могут рассказать. Потеряли дар речи. Потому я и выдумал для них эту игру. Как видишь, она их занимает. Тут все очень просто. Если ты немного подумаешь, то согласишься, что все рассказы на свете состоят, в сущности, из тридцати трех букв. Буквы-то всегда одни и те же. Меняется только их сочетание. Из букв складываются слова, из слов предложения, из предложений главы, а из глав истории.
Ну-ка посмотри, что там у них получилось!
АХГКОРФМВЕЙНСБ ИСМАДГИКЛЕВ УАСДФГИКЛРЕ НАКРВМФИСО — Да, да, — хихикнул Аргакс. — Так чаще всего и выходит. Но если играешь годами, тогда изредка случайно получаются и кой-какие слова. Не очень-то умные, но все-таки слова, например: «капустосор», или «лаковорот», или «колбасощетка». А если играешь сто лет, тысячу лет, сто тысяч лет, все играешь да играешь, тогда, по всей вероятности, случайно может сложиться даже стихотворение. А если играть вечно, то все стихи, все рассказы и вообще все обязательно получится, в том числе и все истории на свете и даже эта История, в которой мы с тобой сейчас беседуем. Логично, не так ли?
— Чудовищно, — сказал Бастиан.
— Ну, это как посмотреть! — возразил Аргакс. — Вот они явно очень увлечены. Усердствуют вовсю. Да и кроме того, а что еще нам тут с ними делать, в Фантазии?
Бастиан долго смотрел на играющих, не говоря ни слова, а потом тихо спросил:
— Аргакс, ты ведь знаешь, кто я такой, правда?
— А как же! Кто же в Фантазии не знает твоего имени?
— Ответь мне на один вопрос, Аргакс. Если бы я вчера стал Королем Фантазии, я бы тоже тут очутился?
— Сегодня или завтра, — ответила обезьянка, — а может, через неделю. Во всяком случае, вскоре нашел бы сюда дорогу.
— Значит, Атрейо меня спас?
— Этого я не знаю, — ответил Аргакс.
— А что было бы, если б ему удалось отнять у меня ОРИН?
Обезьянка опять захихикала:
— А тогда бы ты тоже здесь приземлился!
— Почему?
— Потому что ОРИН тебе нужен, чтобы найти дорогу назад. Но, честно говоря, я не верю, что тебе это еще по силам.
Обезьянка похлопала в ладошки, подбросила вверх свою докторскую шапочку и ухмыльнулась.
— Скажи, Аргакс, что же мне теперь делать?
— Найти такое желание, которое вернет тебя в твой Мир.
Бастиан опять долго молчал, потом спросил:
— Аргакс, ты не можешь сказать, сколько у меня еще осталось желаний?
— По-моему, совсем немного. Самое большее — еще три или четыре. А этого тебе вряд ли хватит. Ты малость опоздал — слишком поздно начал. Твой обратный путь будет теперь нелегким. Он ведет через Море Тумана — придется тебе его переплыть. Уже на это уйдет одно желание.
— А потом?
— Я не знаю. Никто в Фантазии не знает пути в ваш Мир. Может, тебе посчастливится найти Минроуд Йора — это последнее спасение для многих вроде тебя. Но боюсь, тебе дотуда, ну, скажем, слишком уж далеко. Хотя из Города Бывших Королей на этот раз ты, пожалуй, еще выберешься.
— Спасибо, Аргакс! — тихо сказал Бастиан. Маленькая серая обезьянка осклабилась:
— До свиданья, Бастиан Бальтазар Багс!
С этими словами Аргакс исчез в одном из сумасшедших домов. Тюрбан Бастиана он прихватил с собой.
Бастиан постоял еще немного, не двигаясь с места. То, что он узнал, привело его в такое смятение, что он никак не мог решить, что же ему теперь делать. Все его прежние планы рухнули. Он чувствовал себя так, словно внутри у него все перевернуто, вроде тех пирамид, что стояли верхушкой вниз. То, на что он надеялся и о чем мечтал, оказалось его погибелью, а то, что ненавидел, — спасением. Но одно ему было ясно: надо как можно скорее выбираться отсюда, из этого безумного города! Никогда, никогда больше он сюда не вернется!
Он пустился в путь, пробираясь по запутанному лабиринту улиц с хаотическим нагромождением самых странных зданий и строений, но вскоре оказалось, что путь в город гораздо проще пути из города. Все снова и снова он терял дорогу и вот уже опять приблизился к центру.
Все снова и снова он терял дорогу и вот уже опять приблизился к центру. Прошло много часов, прежде чем ему удалось добраться до земляного вала. Выйдя на пустошь, он бросился бежать и бежал, пока не спустилась ночь, такая же темная, как и накануне. Утомленный и обессиленный, упал он на землю под кустом можжевельника и погрузился в глубокий сон. И во сне у него погасло воспоминание о том, что когда-то он мог фантазировать и придумывать разные истории.
Всю ночь напролет он видел один и тот же сон, и сон этот никак не проходил, сновидение не исчезало и не менялось: Атрейо с кровавой раной в груди стоял и молча смотрел на него.