— Главное, это было сделано, и сделано Легионом.
Мы потеряли к вам всякое доверие. Так что слушайте мой ультиматум. У вас есть тридцать минут, чтобы прислать сюда золото, иначе капитана Малой вы больше не увидите. Мне-то биобомбы опасаться нечего — я без труда покину временное поле, а вот вашего дражайшего капитана оставлю здесь, и она разлетится в пыль.
— Не валяй дурака, человек. Ты сам себя обманываешь. Техника вершков отстает от нашей на много веков. Способа вырваться из временного поля попросту не существует.
Артемис нагнулся к самому микрофону, улыбаясь своей фирменной волчьей улыбкой:
— Что ж, мы это можем проверить. Вы готовы поставить на карту жизнь капитана Малой, а, майор Крут?
Продолжительное шипение помех в динамике довольно ясно говорило о неуверенности майора. Когда же Крут наконец ответил, в его голосе звучала притворная покорность.
— Нет, — вздохнул он. — Не готов. Ты получишь своё золото, Фаул. Тонну. Двадцатичетырехкаратное.
«А этот Крут неплохой актер», — криво усмехнулся Артемис.
— Тридцать минут, майор. Считайте секунды, если ваши часы стоят. Я жду. Но моё терпение на исходе.
Артемис отключил связь и откинулся на спинку вращающегося кресла. Кажется, они заглотили наживку. Эксперты Легиона наверняка уже обнаружили его «случайную» оговорку, которую можно истолковать как приглашение. И волшебный народец заплатит, ведь они абсолютно уверены, что золото к ним всё равно вернётся — когда он, Артемис, умрет, испарится от взрыва биобомбы. Вот только этого не произойдет. Не должно произойти.
Дворецки выпустил в дверной косяк три продолжительных очереди. Сама дверь была стальной, и пули отлетели бы рикошетом прямо в Дворецки, но косяки были сложены из того же самого камня, что и весь особняк.
Крошился этот камень довольно легко. Серьёзный просчет в системе безопасности, надо будет потом его исправить.
Господин Артемис хладнокровно ждал в кресле у стойки с мониторами.
— Хорошая работа, Дворецки.
— Спасибо, Артемис, сэр. Мы тут попали в серьёзную переделку. Если бы не капитан Малой…
— Да, — кивнул Артемис. — Я все видел. Она тебя исцелила, волшебный народец это умеет. Вот только никак не пойму — зачем она это сделала?
— Не знаю… — тихо ответил Дворецки. — По-моему, мы этого не заслужили.
Артемис пристально посмотрел на своего слугу.
— Не теряй веры, дружище, — ободрил он. — Конец уже близок.
Дворецки кивнул, даже попробовал улыбнуться. И все же, несмотря на сверкающий частокол зубов, его улыбке недоставало искренности.
— Меньше чем через час капитан Малой вернётся к своим, а у нас будет достаточно денег, чтобы заняться более достойными делами.
— Да, сэр, разумеется. Просто… Артемис все понимал. Он хорошо знал, что чувствует сейчас Дворецки. Эльфийка спасла им обоим жизнь, а он, Артемис, продолжает держать её в заложницах. Для такого человека чести, как Дворецки, это было невыносимо.
— Переговоры закончились. Так или иначе она вернётся к своим. Ничего плохого с ней не случится. Даю тебе слово.
— А Джульетта?
— Что — Джульетта?
— Что будет с моей сестрой?
— Все нормально. Очень скоро она придёт в себя.
— Что, волшебный народец действительно отдаст нам золото и оставит нас в покое?
— Ну, всё будет не совсем так… — Артемис тихонько фыркнул. — Как только капитан Малой окажется на свободе, на нас сбросят биобомбу.
Дворецки набрал в грудь воздуха, чтобы задать следующий вопрос, но вдруг засомневался. У хозяина наверняка есть какой-то план, и в нужное время господин Фаул сам все расскажет.
— Я вам доверяю, Артемис, сэр, — спокойно промолвил Дворецки.
— Да, — ответил его хозяин, и тяжкий груз оказанного доверия лег морщинами на мальчишеский лоб. — Знаю, Дворецки, знаю.
А Дубин тем временем занимался тем, что лучше всего получается у политиков: пытался уйти от ответственности.
— С вашей стороны вершкам была оказана помощь! — выпалил он, пытаясь изобразить крайнюю степень негодования. — Вернее, со стороны вашего офицера! Операция шла точно по плану, пока эта чокнутая девица не атаковала нашего представителя.
— Как-как? — фыркнул Жеребкинс. — Тролль и в самом деле был очень представительным.
— Именно! Он был нашим представителем. А этот человек сделал из него котлету. И теперь операция провалена, а все благодаря некомпетентности твоего, Крут, подразделения.
В другой день Крут, услышав такое, непременно взорвался бы, но он знал: Дубин в отчаянии готов цепляться за любую соломинку, лишь бы спасти свою карьеру. Поэтому майор ответил бывшему другу простой улыбкой.
— Эй, Жеребкинс! — окликнул он, поворачиваясь к кентавру.
— Да, майор?
— Мы ведь записали атаку тролля на диск?
Кентавр испустил демонстративно тяжелый вздох.
— Нет, сэр, как раз перед тем, как тролль вошел в особняк, у нас кончились диски.
— Какая жалость.
— Действительно, жаль.
— Этот диск мог оказать Дубину неоценимую помощь во время разбирательства по его делу.
Самоуверенность Дубина мгновенно испарилась.
— Немедленно отдай мне диск, Джулиус! Я знаю, у тебя есть эта запись! Ты пытаешься чинить препятствия временно исполняющему обязанности главнокомандующего!
— Ты сам во всём виноват, Дубин. Не стоило пользоваться этим делом в интересах собственной карьеры.