— Сердце бьётся, как сумасшедшее. Колотится, как у кролика…
— У кролика?
— Нет, уже…
— Что? — выдохнул майор, содрогнувшись всем телом. Впрочем, он и так знал ответ.
— Оно остановилось. — Жеребкинс откинулся на спинку стула. — Его сердце остановилось.
— Ты уверен?
— Мониторы не лгут. При помощи этой видеокамеры можно снимать показания всех жизненно важных органов. Нет ни единого сигнала. Он умер.
Крут отказывался поверить в случившееся. Мульч Рытвинг был одной из неизменных составляющих его жизни.
Мульч Рытвинг был одной из неизменных составляющих его жизни. Умер? Этого не может быть! Нет!
— Знаешь, Жеребкинс, он своё дело выполнил. Изъял у них экземпляр Книги и подтвердил, что капитан Малой жива.
— Да, только… — Кентавр на мгновение нахмурил широкий лоб.
— Что? — спросил Крут. В нем снова проснулись подозрения.
— Ну, перед самым концом, несколько последних секунд, его сердцебиение было ненормально быстрым.
— Возможно, неисправность приборов.
Но кентавр все ещё сомневался:
— Вряд ли. У моих жучков блох не бывает.
— А как иначе это объяснить? Камера ещё передает изображение?
— Да. Передача по-прежнему идёт, но глаз, в котором установлена линза, принадлежит мертвому телу. В мозгу нет ни единой искры электричества, поэтому камера работает от собственной батарейки.
— Что ж, значит, Мульч мёртв. Никаких других объяснений нет.
— Похоже на правду, — кивнул Жеребкинс. — Если только не… Впрочем, это уж совсем фантастика.
— Мы с тобой говорим о Мульче Рытвинге. От него можно ждать самых фантастических выходок.
Жеребкинс открыл было рот, чтобы изложить свою теорию, но не успел — дверь за их спинами широко распахнулась.
— Мы его поймали! — раздался торжествующий вопль.
— Да! — подтвердил второй голос. — Фаул допустил ошибку!
Крут повернулся вместе с креслом. Это были Аргон и Тучч, известные психи.
— А, значит, мы всё-таки решили отработать те деньги, что нам платит государство?
Но сбить профессоров с толку оказалось не так-то просто. Их объединяло радостное возбуждение. И что самое невероятное, Тучч даже не обратил внимания на сарказм Крута. Майор выпрямился в кресле и приготовился слушать.
Аргон протиснулся мимо Жеребкинса и вставил в щель лазерный диск. На экране появилось лицо Артемиса Фаула, снятое видеокамерой, которая была спрятана в глазу Крута.
— Мы с вами свяжемся, — произнес записанный на пленку голос майора. — Не беспокойтесь, я сам найду дорогу назад.
Лицо Фаула на секунду исчезло, это Крут поднялся из-за стола. А потом лицо Фаула возникло опять. Последние слова мальчика:
— Как вам угодно. Но вот что ещё я хотел сказать напоследок: вам, никому из ваших людей, не разрешается входить в этот дом. Только через мой труп.
— Вот, видите? — Аргон торжествующе надавил на кнопку паузы.
— Вот? Что — вот? Что я должен увидеть? — Лицо Крута вновь приобрело багровый оттенок.
Стоящий рядом Тучч щёлкнул языком и расстроено покачал головой, как будто им, знаменитым ученым, приходилось сейчас иметь дело с каким-нибудь умственно отсталым ребенком. Такое поведение оказалось большой ошибкой. Ловким движением майор поймал Тучча за клинышек бородки.
— Ну а теперь, — сказал он обманчиво мирным голосом, — притворитесь, что у нас с вами очень мало времени, и объясните мне все простым языком, без лишних эмоций и комментариев.
— Этот человек сказал, что мы не можем войти в дом. Только через его труп, — ответил Тучч.
— И что это означает?
— Это означает, — продолжил за Тучча Аргон, — что мы всё-таки можем войти в дом. Но для этого нам нужен его труп.
Крут резко втянул ртом воздух:
— То есть мы должны устранить его… Тучч и Аргон дружно расцвели улыбками.
— Вот именно, — в один голос подтвердили ученые.
— Ну, не знаю… — Крут почесал подбородок. — С правовой точки зрения тут мы вступаем на весьма сомнительную почву…
— Вовсе нет, — возразил Тучч.
— Элементарная логика. Этот человек особо подчеркнул, что вход запрещён, но использовал излишне фигуральное выражение. Которое можно толковать двояко. Он как бы сам приглашает нас войти, но только после своей смерти.
— Так-то оно так… Приглашение есть, но какое-то оно… — Майор все ещё продолжал сомневаться.
— Эти психи абсолютно правы, — перебил его Жеребкинс. — Бесспорный факт. Если Фаул умрет, вход свободен. Он сам так сказал.
— Возможно.
— Ничего не возможно, — выпалил Жеребкинс. — Ради всего святого, Джулиус, что ещё вам нужно? Кстати, если вы вдруг забыли, положение у нас самое отчаянное.
— Ты прав — это раз, — медленно кивнул Крут. — Два — я собираюсь воспользоваться этой возможностью. Три — вы, двое, хорошо поработали. И четыре — если ты ещё раз назовешь меня Джулиусом, Жеребкинс, я заставлю тебя сожрать собственные копыта. А теперь соедини меня с Советом. Это дело пахнет гномьим туннелем, мне нужно получить разрешение.
— Сию минуту, майор, ваше святейшество. — Жеребкинс ухмыльнулся, пропуская мимо ушей угрозу насчёт копыт — но исключительно ради спасения жизни Элфи.
— Итак, мы отдадим Фаулу золото, — вслух размышлял Крут, — он выпустит Элфи, мы пустим в ход «полоскалку», после чего войдем в дом и заберем выкуп обратно. Все очень просто.