— А ну, выплюнь заключенного, — приказал чей-то голос.
Мульч с удовольствием повиновался. Перемазанный в гномьих слюнях гоблин грохнулся на пол. Там его и стошнило.
— Эй, гоблины, погасить огонь! Шаровые молнии одна за другой погасли.
— Я не виноват, — заскулил Мульч, махнув рукой в сторону бьющегося в судорогах бородавчатого. — Он сам себя взорвал.
Офицер убрал оружие в кобуру и достал наручники.
— Мне плевать, что вы там друг с дружкой делаете. — Он повернулся к Мульчу и защёлкнул наручники у него на запястьях. — Была б моя воля, я бы запер всех вас в одной камере, а потом вернулся через неделю, чтобы её помыть. Но майор Крут пожелал встретиться с тобой наверху, и немедленно.
— Немедленно?
— Прямо сейчас, а то и быстрее. Крута Мульч знал. Именно благодаря майору он несколько раз садился на бесплатные правительственные харчи. Если Джулиус чего-то от него хочет, то уж, наверное, не выпить на двоих и не сходить в кино.
— Сейчас? Но сейчас наверху светло.
Я же сгорю.
Полицейский офицер рассмеялся.
— Нет, приятель, там, куда ты отправишься, света нет. Там ничего нет.
Крут ждал гнома в портале временного поля. Автором данного изобретения также был Жеребкинс. Через портал можно было входить в волшебное поле и покидать его, не влияя на остановленное время. В реальности это означало следующее: несмотря на то, что понадобилось почти шесть часов, чтобы доставить Мульча на поверхность, гном попал внутрь поля всего через несколько секунд после того, как у Крута возникла идея послать за известным воришкой.
Мульч первый раз оказался в остановленном времени. Вытаращив глаза, он уставился на жизнь, несущуюся за пределами поля.
С невероятной скоростью мелькали автомобили, облака проносились по небу, словно гонимые десятибалльным штормом.
— Мульч, мелкий ты пакостник! — проревел Крут. — Можешь уже снять свою одёжку. Поле не пропускает ультрафиолетовые лучи, так мне, по крайней мере, сказали.
На станции Е1 Мульчу выдали защитный комбинезон. Хотя у гномов толстая кожа, они чрезвычайно чувствительны к солнечному свету и обгорают за каких-нибудь три минуты. Мульч стащил с себя плотно облегающий комбинезон.
— Рад видеть вас, Джулиус.
— Для тебя — майор Крут.
— Уже майор… Слышал, слышал. Канцелярская ошибка, да?
Зубы Крута превратили сигару в мочалку.
— У меня нет времени отвечать на подобную наглость, арестованный. И я не врезал тебе сапогом под зад исключительно потому, что у меня имеется для тебя одна работенка.
— Арестованный? — нахмурился Мульч. — У меня, знаете ли, есть имя.
Крут нагнулся. Его глаза оказались на одном уровне с глазами гнома.
— Не знаю, в каком выдуманном мире ты живёшь, арестованный, но в реальном мире ты — преступник, и моя задача — сделать твою жизнь как можно менее приятной. Я таскал тебя на суды раз пятнадцать, не меньше, мы хорошо знакомы, так что церемониться с тобой я не буду!
Мульч потер запястья, на которых остались красные полосы от наручников.
— Хорошо, майор, хорошо. Только чего орать-то? Я ж не убийца какой-нибудь, а всего лишь мелкий правонарушитель.
— Я слышал, ты чуть не стал убийцей. Там, внизу, в камере.
— Я не виноват. На меня напали. Крут сунул в рот новую сигару.
— Ладно, замяли. Иди за мной и не вздумай совать свои лапы в чужие карманы.
— Слушаюсь, сэр, майор, — с невинным видом ответил Мульч.
Он и не собирался Лазать по чужим карманам. Больше не собирался. Когда майор столь опрометчиво нагнулся к нему, Мульч успел умыкнуть у него карточку доступа во временное поле.
Они пересекли периметр, установленный Быстрым реагированием, и подошли к аллее.
— Видишь этот дом?
— Какой дом?
— У меня нет времени на пустую болтовню, арестованный, — набросился на него Крут. — Мы тут околачиваемся почти четыре часа. Ещё несколько часов, и один из моих лучших офицеров погибнет от «полоскалки»!
— Ну а я тут при чем? — пожал плечами Мульч. — Вы же сами сказали, я всего лишь арестованный. Кстати, я догадываюсь, чего вы от меня хотите, так вот, я этого делать не буду.
— Но я ещё ни о чём не попросил!
— Тут и дураку понятно. Я кто? Взломщик. Перед нами что? Дом. Вы в этот дом войти не можете, иначе лишитесь своей волшебной силы, а мне уже терять нечего. Я правильно все изложил?
Крут выплюнул сигару.
— А твоя гражданская совесть? Ты пойми, весь наш образ жизни поставлен на карту.
— Ваш — да. Но не мой. Мне всё равно, где сидеть — в людской тюрьме или в тюрьме подземной.
— Ладно, червяк… — Крут задумался. — Обещаю скостить тебе пятьдесят лет.
— Я хочу полную амнистию.
— Даже не мечтай.
— Что ж, дело ваше.
— Семьдесят пять лет, и ни годом больше. Откажешься — пеняй на себя.
Мульч сделал вид, будто бы погрузился в глубокие раздумья. Вся эта торговля представляла для него чисто академический интерес. Пятьдесят лет, семьдесят пять — всё равно он собирался удрать.
— И одиночная камера?
— Да-да. Одиночка. Так ты это сделаешь?
— Хорошо, Джулиус. Но исключительно ради вас.
Жеребкинс подбирал подходящую под цвет радужки видеокамеру.
Но исключительно ради вас.
Жеребкинс подбирал подходящую под цвет радужки видеокамеру.
— Светло-карий, думаю, подойдет. Или нет, темно-жёлтый. У вас просто потрясающие глаза, мистер Мульч.