— Что-то случилось, Джульетта? Джульетта поспешно подняла голову.
— Я очень виновата, Артемис. Наверное, я плохо задернула шторы. Миссис Фаул за всю ночь глаз не сомкнула.
— Хм, — хмыкнул Артемис и начал медленно подниматься по дубовым ступенькам.
Состояние матери его тревожило. Она уже давным-давно не покидала свою спальню и вообще не появлялась на людях. Но с другой стороны, если бы она вдруг, каким-то счастливым образом выздоровела и вернулась к жизни, неограниченной свободе Артемиса сразу наступил бы конец. Пришлось бы снова таскаться в школу, и — прости-прощай, жизнь вне закона.
Он осторожно постучал в двустворчатую дверь.
— Мама? Ты не спишь?
Что-то разбилось по ту сторону двери. Судя по звуку, что-то весьма дорогостоящее.
— Конечно, я не сплю! Как я могу спать при таком ослепительном свете?!
Артемис рискнул переступить через порог. Сквозь узенькую щелку меж бархатных штор просачивалась бледная полоска света, заставляя старинную кровать с балдахином отбрасывать зловещие остроконечные тени. Сжавшись в комок, Ангелина Фаул забилась в самый угол кровати; её бледные руки словно бы мерцали в полумраке.
— Артемис, дорогой, где ты был? Артемис вздохнул. Она его узнала. Хороший знак.
— На школьной экскурсии, мам. Катался на лыжах в Австрии.
— А-а, на лыжах… — протянула Ангелина. — Как я скучаю по лыжам! Может, когда вернётся твой отец, мы все вместе…
Артемис ощутил какой-то комок в горле, однако быстро справился с несвойственным ему проявлением чувств.
— Он обязательно вернётся, мам.
— Дорогой, ты не мог бы задвинуть эти проклятые шторы? Жуткий, ужасный свет!
— Конечно, мам.
Артемис на ощупь пересек комнату, обходя стоящие как попало многочисленные сундуки с одеждой. Наконец его пальцы коснулись мягкого бархата. Вдруг он ощутил острое желание распахнуть окна настежь, но… Артемис лишь ещё раз вздохнул и задёрнул шторы.
— Спасибо, дорогой. Да, кстати, придётся нам избавиться от этой горничной. Она никуда не годится.
Артемис едва сдержал рвущиеся с языка слова. Джульетта вот уже три года прислуживала в их доме и за это время показала себя только с хорошей стороны. Однако болезнь матери давала ему некоторые преимущества.
— Разумеется, ты права, мама. Я давно хотел это сделать. Тем более у Дворецки есть сестра, которая, по-моему, идеально подойдет для этой работы.
Кажется, я тебе о ней уже рассказывал. Её зовут Джульетта.
— Джульетта? — нахмурилась Ангелина. — Да, да, имя вроде знакомое. Впрочем, хуже той глупой девчонки, которая сейчас на нас работает, вряд ли найдёшь. И когда она сможет приступить к своим обязанностям?
— Немедленно. Она ждёт в гостиной. Я попрошу Дворецки привести её к тебе.
— Ты очень добрый мальчик, Артемис. А теперь иди поцелуй свою мамочку.
Артемис шагнул в тень просторного материнского халата. На него пахнуло приятным, едва уловимым запахом — так пахнут плавающие на поверхности пруда цветочные лепестки. Руки Ангелины Фаул были холодными и слабыми.
— Дорогой мой… — прошептала она, и от этого шепота мурашки побежали по спине Артемиса. — Я слышу всякие странные вещи. По ночам. Они ползут по подушкам, заползают ко мне в уши…
Артемис снова ощутил комок в горле.
— Мам, может, я всё-таки раздвину шторы?
— О нет! — Она расплакалась и разжала свои объятия. — Только не это. Ведь тогда я их увижу!
— Мама, пожалуйста…
Но уговаривать её было бесполезно. Ангелина снова забилась в дальний угол кровати и натянула одеяло до самого подбородка.
— Пришли сюда эту новую девушку.
— Да, мам.
— Пусть она принесет порезанный огурец и воду.
— Да, мам.
Ангелина смерила сына подозрительным взглядом.
— И перестань называть меня мамой. Понятия не имею, кто ты такой, но уж конечно не мой маленький Арти.
Артемис с яростью сморгнул непрошеные слезинки.
— Конечно. Прости, ма… мадам.
— Хм. И не смей больше приходить сюда, не то тобой займётся мой муж. А он очень важный человек, если ты вдруг о нём не слышал.
— Хорошо, миссис Фаул. Больше вы меня не увидите.
— Вот и прекрасно. — Ангелина внезапно замерла. — Вот, вот, ты их слышишь?
Артемис покачал головой:
— Я ничего не слышу…
— Они идут за мной. Они повсюду.
В поисках убежища Ангелина с головой нырнула под одеяло. Её испуганные всхлипы преследовали Артемиса всю дорогу, пока он спускался по лестнице.
Книга оказалась куда упрямее, чем предполагал Артемис. Она сопротивлялась изо всех сил — если слово «силы» вообще применимо к книжке. Через какую бы программу он её ни пропускал, результат был нулевой.
Артемис сделал распечатку каждой страницы и развесил листки по стенам кабинета, чтобы видеть всю картину целиком. Такого текста Артемис никогда раньше не встречал — и вместе с тем буквы выглядели на удивление знакомо. Это была смесь символов и знакового письма, причём каждая страница выглядела так, словно буквы расположили на ней как попало, случайным образом.
Компьютерной программе нужна была какая-то система отсчета, исходная точка, от которой можно было бы оттолкнуться. Артемис взял каждый знак по отдельности и провел сравнение с английским, китайским, греческим и арабским алфавитами. Он проанализировал кириллицу, задействовал даже древнеирландский и кельтский алфавиты. Безрезультатно.