— Послушайте, что сейчас скажет нотариус. Он зачитает королевский указ…
Заревели трубы, заглушая последние слова фрея Хуана. Прыщавый нотариус, казалось бы уже окончательно оставивший кафедру, с которой он оглашал приговоры, снова взобрался на нее своими короткими кривыми ножками.
Торквемада уже откинулся было назад в своем кресле, куда он пересел с белого жеребца, но вдруг подался вперед и насторожился. По лицу Великого инквизитора можно было смутно догадываться, что ни о каком королевском указе он и не подозревает.
— Указ их королевских величеств — его величества короля Фердинанда Арагонского и ее величества королевы Изабеллы Кастильской! Их королевские величества милостиво повелевают дать амнистию всем, кто отбывает или должен отбывать наказание на галерах, принадлежащих испанской короне, либо в тюрьмах и тюремных поселениях, относящихся к юрисдикции испанской короны. Амнистия будет дана такому человеку при условии, что он примет участие в деле государственной важности — экспедиции Кристобаля Колона, имеющей целью достижение Индий путем неуклонного продвижения на запад, к заходящему солнцу. Сие предприятие, без сомнения, чрезвычайно опасно, но сеньор Колон обещает экипажу восьмую долю всех ценностей, которые он планирует обнаружить в открытых землях… 14 .
— Если они существуют! — крикнул кто-то из толпы.
— Я слышал об этом, — подал голос один из осужденных на галеры, — говорят, этот Колон сумасшедший и лезет прямиком в пасть дьявола. Он хочет плыть на край света, а обратного пути нет, потому что все ветра дуют только на запад.
— А еще говорят, что дорога туда кишит чудовищами, мороками и василисками, охраняющими свои владения, — добавили сбоку. — Ну уж нет, я лучше отработаю веслом на галере пять лет, чем стать игрушкой дьявольских сил!
— И я тоже!
— К свиньям Колона!
— Ищите дураков!!!
— Погоди… — пробормотал Афанасьев, который, даже и не зная испанского языка, начал понимать, о чем речь. — Неужели… неужели сейчас 1492 год, конец июля или начало августа? Ведь Кристобаль Колон — это испанская форма имени Христофора Колумба!!!
— Да, конечно, — подтвердил образованный вождь мирового пролетариата, — подождите, товарищ Афанасьев… что за мысль пришла вам в голову?
— Да очень просто, Владимир Ильич! — воскликнул Женя. — Я действительно припоминаю, что читал об экспедиции Колумба что-то наподобие. Что моряки Уэльвы и собственно Палоса — города, откуда он отправился в экспедицию…
— Третьего августа тысяча четыреста девяносто второго года, — не преминул блеснуть эрудицией товарищ Ульянов-Ленин.
— Ну да! Так, у него вышли большие трудности с набором экипажа, потому что моряки — народ суеверный, говорили, что они не поплывут на верную гибель туда, где кончаются воды великого океана и начинается преисподняя.
— Глупые средневековые предубеждения! — фыркнул Владимир Ильич и брезгливо оправил самарру, сползающую ему на лоб.
— Вот я о чем и говорю! Тут даже объявили амнистию всем, кто пожелает поплыть вместе с Колумбом!
— Да, публика там подберется еще та! Сплошной люмпен, батенька, абсолютно деклассированные элементы! — дудел в свою занудную дуду Ильич.
Женя посмотрел на того со сдержанным удивлением, переходящим в раздражение.
— Вы прикидываетесь дурачком, уважаемый товарищ Ленин, или хотите еще больше испортить мне настроение? Так вот, скажу: дальше портить уже некуда!
— Да нет же, я вас прекрасно понимаю, — заявил Владимир Ильич, — вы предлагаете попасть под эту амнистию и поплыть вместе с Колумбом открывать его Америку? Вы имеете в виду, товарищ Афанасьев, что все эти испанские товарищи находятся во власти суеверий и боятся плыть с Колумбом, в то время как мы с вами уже знаем, что вся эта затея с путешествием закончится благополучно?.
. Так, да?
— Совершенно верно, — сказал Женя, — уж не собираетесь ли вы шесть лет гнить на галерах? Вы ведь за всю жизнь ни разу не работали физически, если не считать того дурацкого бревна на субботнике! А тут — шесть лет и галеры! Нет, я не говорю, что на каравеллах Колумба будет здорово. Каравелла — это, если мне не изменяет память, такая посудина, размером чуть побольше корыта. Самая маленькая каравелла Колумба была такая маленькая, что ей даже дали прозвище «Нинья», или «детка», хотя на самом деле она называлась «Санта-Клара». Так она была в длину семнадцать метров, чуть побольше троллейбуса, понятно, что на такой хреновине плыть через Атлантику боязно! Но лучше «детка», чем галера и весло каторжника!
Несмотря на то что Афанасьев говорил по-русски, создалось такое впечатление, что Джованни Джоппа понял его. Он спрыгнул со своего осла, несмотря на окрики альгвасила, и тронул Женю за локоть. Тот обернулся.
— А что, сеньор, — весело произнес бывший владелец говорящей жабы с таким морским именем Акватория, — может, не наше дело сидеть прикованными к галерному веслу? Я слыхал, что сеньор Колон рисковый человек и плывет, как говорят эти дурни, — он кивнул на закипевшую толпу, — прямиком в пасть к дьяволу! А по мне, так этот дьявол на фоне сами знаете кого, — он неуловимо взглянул в направлении Торквемады и окружающих его чопорных доминиканцев, — может оказаться весьма обходительным, покладистым и вежливым господином.