— … а потом, значит, когда я остался в Древнем Египте после терок с фараоном и этим, как его… жидо… то есть пророком Моисеем… один тип попросил у меня скопировать мою татуировку, представляешь? Он там, типа, в крутых ходит, у фараона в близких, одним словом, как сказал бы Ванек, — тут Колян кивнул на своего родственника Пелисье, — бомонд.
А этот бомонд, который у меня тату хотел скопировать…
— А что за тату? — спросила Ксения.
— Да так… типа наколка даже, а не тату. Это когда я еще на флоте служил…
— Ты служил?
— Ну да. Я и говорю: во флоте. Сделал себе наколку: «Колян с Балтики». Нормальная такая наколка, чисто на память пошла. А тот тип из египетских этих… как их… Женек!..
— Вельмож, — подсказал Афанасьев.
— Во-во! Этих самых! И этот вельмож мне, типа, говорит: дай-ка скопировать у тебя под ноль эту наколку. Ну, я че — от чистого сердца: давай, копируй, брателло!..
Ксения уже с трудом удерживалась от смеха.
— А этот тип из Египта, — сочно продолжал Колян, — пидором оказался!.. То есть, я хотел сказать, этим — нетрадиционной… гм… ориентации. И он, когда татуировщик переводил мою наколку на его лапу, то он начал меня слюнявить своими губами. В общем, такой урод оказался. Ну, я ему и врезал. А потом оказалось, что от того удара он…
Колян запнулся. Ксения спросила:
— Что?
— Ну, в общем, он, типа, — густо запинаясь, проговорил Колян, — в общем, он скопытился. А меня, типа… выкинуло в другую эпоху, потому что я… э-э… Женек, как там?..
— Нарушил рамки пространственно-временного континуума, — пояснил Афанасьев, — совершил качественный переход с воздействием на ткань временной ниши. Проще говоря, грохнул человека и изменил историю. И потом его выкинуло в другое время. Прямо к хану Батыю. А того типа, которого Колян приголубил…
— Женек!!!
— Ну, хорошо, хорошо, если тебе более прилична такая лексика, то — замочил. Нормально? — переспросил Афанасьев. — Ну и вот, Ксюша, похоронили того вельможу. Пролежал он, понимаешь, в своей гробнице две с половиной тысячи лет, если не больше. А в один прекрасный летний день вот этот гражданин Французской республики, замечательный археолог…
Пелисье церемонно поклонился.
— …откопал древнеегипетскую мумию, а у нее на руке — татуировка!
— «Колян с Балтики»? — смеясь спросила Ксения.
— Да вот именно! И главное, экспертиза подтвердила, что мумии столько и есть — две с половиной тысячи лет! Думай, называется, что хошь! И Пелисье там надумал такого, что самому страшно стало. А куда денешься? Ну, не укладывается в голове, оттуда современный русский язык может быть в Древнем Египте! То есть… тогда не укладывалось. А сейчас уже куда проще соразмерить, сопоставить. Большое видится на расстояние… вот мы и напридумывали непонятно чего, когда века, разделяющие нас и мумию, куда-то исчезли. Точнее — вот они — убрали.
И Афанасьев, который и произнес всю эту речь, указал на дионов, которые с некоторой настороженностью прислушивались к разговору людей, но сами вступить в него не торопились.
— У них есть способность проникать в сколь угодно далекое прошлое и оставаться там некоторое время, пока силы пространственно-временного континуума не выкинут их в исходную точку, — продолжал Женя. — Я же тебе говорил, но сразу это воспринять сложно, так что я готов повториться. Они проникают в прошлое… И с собой они могут брать в прошлое простых смертных, таких, как я.
— Я же тебе говорил, но сразу это воспринять сложно, так что я готов повториться. Они проникают в прошлое… И с собой они могут брать в прошлое простых смертных, таких, как я. Вот таким манером лично я, простой журналист Евгений Афанасьев, родившийся в конце двадцатого века, а если точно, то 19 октября 1976 года, познакомился с пророком Моисеем, фараоном Рамсесом, товарищем Сталиным, ханом Батыем и прочими замечательными деятелями прошлого, чтоб их всех!.. И, как верно заметил Колян, — то ли еще будет! Вот такие дела, Ксюша. А ты говоришь — Апокалипсис. Всё произошло из-за того, чтобы мы, именно МЫ — стерли весь информационный и культурный пласт, всё то, что мы условно именуем ноосферой по определению профессора Вернадского и Тейяра де Шардена! И человечество вернулось в пещеры, будучи отброшенным в своем мироощущении на семь тысячелетий назад! Туда, в молодость человеческой цивилизации, в молодость мудрого Вотана! Вот так, Ксения, вот так!
Афанасьев умолк. Ксения смотрела на него неподвижно, не моргая. Потом шепнула бледными, безо всякого намека на косметику, губами:
— А я видела. Да, ты сказал — Апокалипсис, а до того — я сказала… Да! Я видела Апокалипсис. А что? Не смейтесь! Да и мне не смешно! «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела»! Вы еще увидите, как горит Гефсиманский сад, или уже сгорел, и горят по всей стране деревья, которые дикари рубят себе на костры для жарения обеда! «Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море»! Наверно, вы не видели, как падали самолеты, пилотируемые одичавшими летчиками, — горели, взрывались, окутывались клубами пламени!..