Даже те,
кто боялся его и завидовал ему, испытывали удовольствие и радость,
встречаясь с ним и видя его. Тиссаферн, который был из всех персов самым
заклятым врагом греков, был настолько очарован лестью Алкивиада, что даже
превзошел его любезностью. Самый красивый из своих садов с полезными для
здоровья источниками и лугами, с великолепными беседками и местами для
прогулок, отделанными с чисто царской роскошью, он приказал назвать
«Алкивиадовым»; это название еще долго оставалось в общем употреблении.
XXV. АЛКИВИАД, не надеясь больше на спартиатов, которым он не доверял,
и опасаясь Агида, стал вредить им и чернить их в глазах Тиссаферна, советуя
последнему не давать им помощи настолько значительной, чтобы полностью
уничтожить афинян, но, помогая скупо, спокойно теснить и обессиливать
греков, предоставив и тем и другим истреблять друг друга и стать покорными
царю. Тот охотно послушался, явно выказывая свою дружбу и восхищение,
благодаря чему Алкивиад стал предметом внимания обоих соперничавших
греческих государств; афиняне, попав в беду, раскаивались в своем решении об
Алкивиаде, а сам Алкивиад был недоволен и боялся, что в случае полного
поражения Афин он попадет в руки ненавидевших его лакедемонян. Почти все
силы афинян находились тогда у Самоса. Из этой базы отправлялся их флот,
чтобы приводить к послушанию отпавшие города и охранять оставшиеся верными,
поскольку они были еще в силах, так как на море они еще были равны по силе
со своими врагами; однако они боялись Тиссаферна и ста пятидесяти
финикийских триер, близкое, по слухам, прибытие которых не оставляло Афинам
никакой надежды на спасение. Узнав это, Алкивиад тайно послал к самым
влиятельным из находившихся на Самосе афинян, обещая сблизить их с
Тиссаферном из желания быть приятным не народу, которому он не доверял, а
аристократам, если они, проявив себя смелыми людьми и смирив своеволие
народа, спасут без чьей-либо помощи государство в его тяжелом положении. Все
охотно согласились с Алкивиадом. Только один из стратегов, Фриних из
Дирадского дема, подозревал (как оно и было на самом деле), что Алкивиаду
так же мало было дела до олигархии, как и до демократии, и считал, что он,
ища способов вернуться на родину, заранее вкрадывается в милость к
влиятельным людям путем очернения народа. Поэтому Фриних выступил против
предложения Алкивиада. Когда же победило противоположное мнение, Фриних,
став уже открытым врагом Алкивиада, тайно послал вестника к Астиоху,
командующему вражеским флотом, причем советовал ему остерегаться Алкивиада и
арестовать его, как двурушника. Изменнику не было известно, что он
переговаривается с изменником.
Изменнику не было известно, что он
переговаривается с изменником. Астиох, в страхе перед Тиссаферном и видя,
каким большим влиянием у него пользуется Алкивиад, донес Тиссаферну и
Алкивиаду о поступке Фриниха. Алкивиад тотчас же послал на Самос доносчиков
на Фриниха. Все в негодовании соединились против Фриниха, который не нашел
другого способа выйти из затруднительного положения, как исправить зло еще
большим злом. Он вторично послал к Астиоху, упрекая его за донос и обещая
предать ему флот и лагерь афинян. Но афинянам не повредило предательство
Фриниха благодаря новому предательству Астиоха: и об этом поступке Фриниха
он сообщил приближенным Алкивиада; Фриних, предвидя это и ожидая вторичного
обвинения со стороны Алкивиада, предупредил его и объявил афинянам, что
неприятель готовится к нападению; он посоветовал оставаться на кораблях и
укрепить лагерь. Пока афиняне занимались этим, пришло новое письмо от
Алкивиада с советом остерегаться Фриниха, как намеревающегося предать
неприятелям рейд; афиняне не Поверили, думая, что Алкивиад, прекрасно зная
приготовления и намерения неприятелей, пользуется этим, чтобы незаслуженно
оклеветать Фриниха. Однако, когда впоследствии Гермон, один из воинов
охраны, поразил Фриниха кинжалом на рынке, афиняне приговорили на суде
мертвого Фриниха как изменника, а Гермону и его соучастникам дали в награду
венки.
XXVI. СТОРОННИКИ Алкивиада на Самосе, одержавшие теперь верх, послали
Писандра в Афины, чтобы изменить государственный строй и поощрить
влиятельных граждан к захвату власти в свои руки и к уничтожению демократии,
обещая им за это от имени Алкивиада дружбу и союз Тиссаферна. Таков был
предлог и повод для тех, которые вводили олигархию. Но когда так называемые
«пять тысяч» (их было в действительности 400) приобрели влияние и захватили
власть, они меньше всего считались с Алкивиадом и вели войну вяло, частью
из-за недоверия к гражданам, относящимся несочувственно к этой перемене,
частью надеясь на большую снисходительность к себе лакедемонян, всегда
расположенных к олигархии. Народ, оставшийся в Афинах, поневоле сохранял
спокойствие, напуганный убийством многих из открытых противников четырехсот.
Афиняне, бывшие на Самосе, узнав об этом и возмутившись, решили тотчас
же плыть к Пирею; пригласив Алкивиада и избрав его стратегом, они попросили
его предводительствовать ими и уничтожить тиранию. Можно было ожидать, что
он, как человек, выдвинувшийся благодаря расположению массы, будет считать
нужным во всем угождать тем, которые сделали его из бездомного изгнанника
начальником и стратегом множества кораблей и такого сильного войска. Однако
он держал себя, как подобает великому вождю: он выступал против всех,
действовавших под влиянием гнева, удерживал их от ошибок и таким образом на
этот раз спас город; ибо если бы они, снявшись с якоря, отплыли домой,
противники тотчас захватили бы без боя всю Ионию, Геллеспонт и острова, а
афиняне в это время сражались бы против афинян, перенеся войну в свой город.