Одна из частей абвера-II численностью до 350 человек провела 23 мая 1942 г. операцию «Граукопф» на участке группы армий «Центр». В ходе нее удалось разоружить около 500 русских и вызвать большой переполох в тылу противника. Участники операции были переодеты в русскую форму. Группа завязала упорные бои, в результате которых обе стороны понесли тяжелые потери. Лишь примерно 100 человек сумели вернуться на свои позиции.
16 апреля 1942 г. начальник абвера-II полковник Лахузен имел встречу с начальником штаба оперативного руководства ОКВ генералом Йодлем, на которой было договорено, что «операции абвера-II на фронте будут проводиться только по требованию и под общим руководством войскового командования, т. е. штабов групп армий и армий. Для решения этих задач абвер-II должен был выделить офицеров, унтер-офицеров и рядовых, обеспечить потребные материалы и снаряжение, организовать специальную подготовку агентов. Однако решающего голоса он не получал. Правда, он оставлял за собой право решать и свои специфические задачи далеко за линией фронта». В разряд таких акций «дальнего прицела» попадали (если брать лишь некоторые из них) такие, целью которых было, например, стимулировать восстания племен в Афганистане и на северо-западе Индии путем использования «специалистов» из 800 го полка особого назначения или в Палестине и Трансиордании поставками вооружения. Для действий в Афганистане была сформирована и тщательно подготовлена спецгруппа под командованием известного врача-лепролога и к тому же офицера разведки Обердорфера. Она должна была играть роль комиссии по борьбе с проказой, а на самом деле — установить контакт с повстанцами на северо-западе Индии, во главе которых стоял некто факир из Иппи. Далее по обстоятельствам ей следовало организовать диверсии на важных военных объектах.
О ценности подобных акций бытуют разные мнения. Фактически это почти всегда всего лишь булавочные уколы. В нашем случае они не оказали никакого влияния на оперативные решения штабов ни на Восточном фронте, ни в Северной Африке, ни — позже — на севере Франции или в Италии. Однако поскольку любая тайная служба совершает диверсии, то и германский абвер, в свою очередь, не мог отказать себе в этой деятельности.
Почти с самого начала Восточной кампании перед германским вермахтом возник новый, как бы дополнительный враг, развернувший свою деятельность в пределах его сферы власти. Это были, в частности, подпольное движение Сопротивления во Франции, партизанская борьба в оккупированных советских областях и на Балканах. После выхода Италии из «оси» итальянские «партиджиани» усилили борьбу против республиканско-фашистского правительства Муссолини и также включились в борьбу против немецких угнетателей, чьи войска фактически оккупировали их страну. Тем самым для всех служб и подразделений абвера сложилась совершенно новая военно-политическая обстановка. Теперь ему приходилось распределять внимание и усилия между решением своих задач — разведки, контрразведки и диверсий — и борьбой с подпольными и партизанскими движениями. А они, в свою очередь, тоже вели разведку дислокации и передвижения немецких войск и совершали против них диверсионные акции.
Начиная с 22 июня 1941 г. положение абверовского центра во Франции и подчиненных ему отделений и пунктов уже через несколько недель резко осложнилось и продолжало ухудшаться. Участились нападения на офицеров, взрывы на транспорте, в воинских казармах и солдатских клубах. Командующий оккупационными войсками генерал Отто фон Штюльпнагель сразу же дал парижскому центру абвера, а также тайной полевой полиции и французской полиции указания принять широкие и строгие меры к поиску и задержанию диверсантов и террористов. Но результаты оказались весьма незначительными. Это во многом объяснялось тем, что активные и решительно настроенные силы французских коммунистов все очевиднее брали верх над умеренными голлистами в общем руководстве Сопротивлением.
Вскоре дело дошло до расстрелов заложников, поводом к чему послужил изданный командующим 21 августа 1941 г. приказ, в котором понятие «заложник» было распространено «на всех французов, задерживаемых немецкими инстанциями или в интересах немецких инстанций». С сентября 1941 г. по май 1942 г. по обвинению в террористических акциях было расстреляно 260 заложников. Это бессмысленное кровопролитие сеяло ненависть к немцам и вызывало возмущение во многих странах. Командующий немецкими войсками в Бельгии и Северной Франции генерал фон Фалькенхаузен написал протест фельдмаршалу Кейтелю против таких действий, поскольку они не устрашают террористов, а наполняют все население ненавистью. Аналогичный протест последовал и от генерала Штюльпнагеля. Он даже направил своего начальника штаба полковника Шпейделя в Берхтесгаден, чтобы лично доложить обстановку фюреру. Гитлер даже не дал ему говорить и в нескончаемом монологе излил все свои обиды на Францию, начиная чуть ли не с времен Карла Великого. А в феврале 1942 г. Гитлер заменил командующего во Франции, дав ему гораздо меньшие властные полномочия, а всю исполнительную власть по совету Гиммлера возложил на СС во главе с бригаденфюрером Обергом. К этому добавилось и расширение полномочий СД в области контршпионажа.