В дни, предшествовавшие оккупации Рейнской области, несколько офицеров абвера в гражданском платье были направлены в Ахен, Трир и Саарбрюккен с задачей привлечь усиленные подразделения пограничной службы, сосредоточенные на западной границе рейха для учений, к решению задач разведки. Эти наблюдения, дополненные усиленной проверкой лиц, въезжающих в рейх из Франции, позволили уже в первые дни оккупации прийти к выводу, что Франция не предпримет никаких военных контрмер. Отделение абвера при штабе XI армейского корпуса в Касселе получило из Трира много донесений, подтверждавших бездействие французов. Короче говоря, Лондон и Париж удовлетворились одними бумажными протестами.
Канарис считал оккупацию Рейнской области ошибочным шагом, так как он был убежден, что те немногочисленные условия Версальского договора, которые не допускали равноправного статуса Германии, вполне могли быть устранены в ближайшее время путем переговоров. Его беспокоило то, что Гитлер с каждым новым успехом своей внешней политики, основанной на силе, будет настраиваться на все новые нарушения договоров. А из поступавших к нему со всего мира донесений было видно, сколь быстро и сильно вновь растет ненависть к немцам в странах, переживших Первую мировую войну, и как была воспринята за рубежом оккупация Рейнской области. Советы едва ли не первыми начали укреплять свою военную промышленность и создавать резервную армию. Чехословакия увеличила количество дивизий и укрепляла их кадровый состав. Польша предприняла частичное перевооружение сухопутных войск. Франция увеличила ассигнования на «линию Мажино», но проигнорировала свои танки и авиацию. И только в Англии все еще тянули время, бездумно надеясь на благоприятное развитие ситуации. Лишь весной 1938 г., после отставки умеренного руководства вермахта, англичане начали усиливать свою авиацию, а в апреле 1939 г. ввели всеобщую воинскую повинность. Как и следовало ожидать, в годы после оккупации Рейнской области значительно активизировалась деятельность иностранных разведок.
Год 1936 й был весьма оживленным в политическом плане, причем не только в том, что касалось Германии. В Испании к власти пришло правительство Народного фронта. Но уже вскоре традиционные группы левых радикалов, анархистов и синдикалистов начали с очевидностью уступать место коммунистической партии, направляемой из Москвы и ею же финансируемой. Если бы это развитие пошло дальше, то возникла бы угроза становления на юго-западе Европы зависимого от Кремля нового коммунистического государства. Чтобы предотвратить эту угрозу, в июле 1936 г. в Марокко поднялся мятеж, который возглавил командующий войсками на Канарских островах генерал Франко. Поскольку испанский флот остался верным правительству и блокировал Гибралтарский пролив, Франко не мог переправить свои отборные части из Марокко на материк. И тогда он протянул свои щупальца в Берлин.
Вскоре к Канарису явились два испанца. Они искали у него поддержки, поскольку он был хорошо знаком с Франко, когда тот еще был начальником штаба при военном министре Хиле Роблесе, лидере католической партии. Германское правительство не участвовало в подготовке мятежа и почти не видело шансов у этого восстания. И только Канарис не остался равнодушным. Поскольку же Муссолини был готов оказать мятежникам помощь, Канарис поехал в Рим и там обсудил ситуацию с Роаттой. Они договорились о совместной поддержке мятежников Франко. По возвращении в Берлин Канарис официально включился в переговоры. В его глазах военный мятеж был в известной мере столкновением националистской Испании и большевистской России, хотя он весьма скептически относился ко всяким идеологиям, не исключая и нацистской. Тем не менее решающим моментом для Канариса тогда были не столько политические или разведывательные мотивы, сколько озабоченность судьбой этой полюбившейся ему южной страны и многих его друзей, стоявших под знаменами Франко. И кто знает, как решился бы сегодня вопрос о свободе народов в Западной Европе и в Северной Африке, если бы тогда Канарис не принял сторону испанских националистов.
На совещании у Гитлера, состоявшемся 25 июля 1936 г., был принят основополагающий план оказания помощи франкистской Испании. Канарис предложил послать в Испанию представителя от вермахта. При этом с немецкой стороны не было предпринято никаких попыток вмешаться во внутренние дела националистов или заполучить в качестве компенсации какие то опорные пункты. Было обговорено лишь одно условие — нейтралитет Испании в случае войны в Европе.
Эмиссаром вермахта был выбран майор генштаба Варлимонт, получивший статус уполномоченного всех трех видов вооруженных сил при штабе Франко. В последующие недели и месяцы Канарис и Варлимонт наладили между собой тесное взаимодействие. В результате их переговоров с Франко был сформирован добровольческий легион «Кондор», представлявший собой смешанную учебно-боевую часть в составе сухопутных, авиационных, зенитно-артиллерийских и военно-морских подразделений. Первым его командиром стал генерал авиации Шперрле. Чтобы наладить доставку самолетов, необходимых для транспортировки в Испанию марроканских войск Франко, один из особо доверенных людей Канариса основал «Испано-марокканскую авиатранспортную компанию» (Хисма), имевшую сначала 10, а позднее 20 машин «Ю-52». Именно она, а затем и еще несколько организованных отчасти Герингом фирм, таких, как «Роваг» (Общество по закупке сырья и товаров) и др., осуществляли все военные поставки в Испанию. А финансировал все это через Лондонский банк испанский мультимиллионер Хуан Марш.