В период с 1934 до 1936–1937 гг. какая-либо тайная деятельность против Бельгии и Голландии категорически запрещалась. Местным отделениям абвера единственно разрешалось вербовать там агентов-связников на случай усиления напряженности и всеобщей мобилизации. Что касается Франции, то основными объектами разведки были ее военно-морские силы, и велась она вдоль побережья Ла-Манша и Атлантики, а также со стороны Испании с юга. Уже вскоре после вступления в должность Канарис распорядился перевести отделение абвера из Вильгельмсхафена в Гамбург. Он объяснял это тем, что «нельзя вести тайный сбор информации из укрепленной солдатской столовки», какой была эта военно-морская база. Для этого нужен был крупный город и порт, располагающие гораздо большими возможностями. Из Гамбурга при достаточно благоприятных условиях можно было, например, организовать систематическое наблюдение за французским флотом через Голландию и Бельгию (по так называемому французскому «северному пути»). Конкретными целями этой деятельности являлись военно-морские базы и торговые порты, их емкость (пропускная способность), наличие укреплений, типы военных кораблей в портах — их серийность, а также отдельные характеристики, такие, как мощность брони, артиллерийское вооружение, скорость хода, торпедное вооружение, средства противолодочной обороны, противовоздушной обороны и т. д. Разумеется, разведывались также авиационные базы ВМС и наземные аэродромы на побережье, пункты заправки топливом французских кораблей и в особенности нефтеперегонные заводы, склады горючего и трубопроводы в качестве целей для германских ВВС.
В гамбургском отделении абвера была организована углубленная подготовка будущих агентов. В большинстве своем это были граждане других государств, среди которых было лишь немного французов. Все они получали в дальнейшем какие-то конкретные задания. Помимо чистой разведки, речь шла также и об организации путей доставки донесений, гарантирующих в случае кризиса или войны максимальную надежность. Как в нейтральных странах, так и в потенциально враждебных создавались пункты связи и опорные пункты, устраивались так называемые «глухари» (почтовые ящики), которые должны были оборудоваться и маскироваться так, чтобы нельзя было быстро выявить пользующегося ими агента, скрывающегося под условным адресом и псевдонимом.
Главным же объектом разведки на западном направлении была, конечно, «линия Мажино» — цепь фортификаций, считавшихся почти неприступными. Некоторые сведения о размерах и устройстве линии были выданы германскому абверу французским офицером-интендантом Фроже, который отвечал за снабжение крепостных гарнизонов. Он был разоблачен и арестован, а судебный процесс над ним, состоявшийся в Париже, вызвал продолжительные толки в прессе не только во Франции. Столь же ценные разведматериалы были получены и во время занятия Праги 15 марта 1939 г., потому что чешские укрепления были построены по образцу «линии Мажино» при поддержке Франции. Специальная чешская комиссия в свое время обследовала некоторые крепостные укрепления, в том числе в районах От-Буа, Гран-Пуарье, Симсерхоф и др., и изготовила их чертежи и описания. Это сотрудничество обусловливалось тесными военно-политическими связями между Францией и Чехословакией. И, несмотря на эти успехи абвера, германское верховное командование все еще переоценивало истинную военную мощь Франции и, что еще хуже, не приняло в расчет психологическую расслабленность французов, вызванную сознанием «надежности обороны», которую якобы обеспечивала «линия Мажино».
Получить же безупречные аэрофотоснимки всей оборонительной системы «линии Мажино» со всеми ее фортами, заграждениями, сетями связи и транспорта абвер сумел только в феврале 1939 г. Это были самые свежие данные, намного превосходившие все данные воздушной разведки, собранные при капитане I ранга Патциге. При этом было установлено, что на территории Бельгии «линия Мажино» продолжалась до самого Ла-Манша, но это были лишь очень слабые полевые укрепления. Этот факт сыграл важную роль при планировании наступления немецких войск на западе в 1940 г. Сговорчивость и неторопливость политики западных держав во время кризисов осенью 1938 г. и в марте 1939 г. в немалой степени определялись тем, что начиная с 1936 г. британской и французской разведкам искусно подсовывались ложные планы германских ВВС. Когда в октябре 1938 г. начальник главного штаба французских ВВС генерал Вюйемен посетил Берлин, Геринг продемонстрировал своему гостю целую эскадру самых современных самолетов, хотя на самом деле это были всего лишь несколько одних и тех же машин, искусно подлетавших друг за другом к смотровой площадке. К тому же часть из них являлась опытными образцами. Следует думать, что одна из причин молниеносной капитуляции французской армии в мае 1940 г. заключалась в чрезмерной восприимчивости французской тайной службы к вводящим в заблуждение данным германской контрразведки. Дело в том, что во Втором бюро французского генштаба предпочтение отдавалось не высококвалифицированным агентам, а огромному сборищу мелких и даже мельчайших плохо обученных лазутчиков, которые не успевали следить за быстро идущим перевооружением Германии и позволяли себе довольствоваться поверхностными или вовсе ложными и непроверенными данными. Правда, французы привлекали к даче сведений эмигрантов из Германии, но те предпочитали делать упор на том, что от них хотели услышать. Потеряв родину, они в надежде на благосклонное отношение к себе выпячивали внутригерманские разногласия, приводили выдуманные факты разложения в вермахте и дополняли все это разными сплетнями сверх всякой меры. Вот и получилось, что к началу войны французская Service de Renseignement (разведывательная служба), придававшая слишком большой вес разной политической информации, недооценила действительное соотношение сил и военные возможности Германии и не развернула борьбу с ее разведкой. В отличие от этого британская Интеллидженс Сервис имела в своем распоряжении превосходно подготовленные кадры профессионалов-связников и агентов.