Гринберг обнаружил, что снова закусил губу.
— Так, значит, вы хотите, чтобы мы допросили Ламокса?
— Вы полагаете, я выразила свое пожелание недостаточно внятно?
— Я уверен, что вы выразились вполне ясно. Суд примет это в рассмотрение.
— Возражение, ваша честь, — поспешно сказал мистер Ломбард. — Если этот чрезвычайный…
— Попридержите ваши возражения, пожалуйста. Суд удаляется на десять минут. Все остаются на местах. — Гринберг встал и направился к выходу. Он вытащил сигареты, очередной раз обнаружил, что у него нет спичек, и засунул пачку обратно в карман.
Вредная девчонка! Он уже было рассчитал, как гладко завершит это дело к чести Министерства, и все будут удовлетворены… за исключением мальчика Стюарта и этой молодой млекопитающей, у которой он находится под крылышком, а также под каблучком.
Он не мог допустить, чтобы этот единственный в своем роде экземпляр был уничтожен. Но предполагал сохранить его вежливо и обходительно. Отказать в прошении этой старой перечнице, поскольку было очевидно, что оно продиктована злобой и раздражением, и попросить шефа дорожного патруля, с глазу на глаз, забрать свою. Петиция же «спасения мира ради неандертальцев» и вовсе ничего не значила. Но эта дерзкая девчонка, вместо того чтобы тихо слушать, своей болтовней повернула все дело так, что начинало казаться, будто министерский суд способен поставить под угрозу общественную безопасность из-за сентиментального антропоморфического вздора.
К черту эти хорошенькие голубые глазки!
И ведь его наверняка обвинят в том, что он попал под влияние этих хорошеньких голубых глазок. Такие дети должны тихо сидеть дома.
Владелец животного отвечает за нанесенный его подопечным ущерб, имелись тысячи дел о «сбежавших животных» для оправдания такого судебного решения — здесь же, все-таки, не планета Тенкора. А эта чушь насчет того, что виноваты те, кто его напугал, — не более чем детский лепет. Для науки этот экземпляр неземного животного представлял значительный интерес, оно стоило гораздо больше, чем причиненный ущерб, и решение суда не повредит мальчику в финансовом отношении.
Он поймал себя на том, что впал в далеко не юридический образ мыслей. Платежеспособность обвиняемого — не его дело.
— Извините, ваша честь. Пожалуйста, не играйте этими штуками.
Гринберг поднял голову, готовый кого-то осадить, но перед ним стоял секретарь суда. Затем он увидел, что рассеянно трогает ручки и выключатели пульта секретаря. Он убрал руки.
— Простите.
— Человек, не разбирающийся в этих штуковинах, — сказал секретарь извиняющимся голосом, — может наделать много неприятностей.
— Да, вы правы. К сожалению, весьма правы. — Он повернулся ко всем и объявил: — Суд продолжает заседание.
Сев на свое место, Гринберг тотчас же повернулся к мисс Соренсон.
— Суд постановляет, что Ламокс не является правомочным существом…
— Ваша честь, вы поступаете самым неправильным образом! — воскликнула Бетти.
— Возможно.
С минуту она подумала.
— Мы хотим перенести разбор дела в другой округ.
— Где вы этому научились? Не беспокойтесь, в вашем деле уже имел место один перенос, когда вмешалось Министерство. Так что с этим покончено. А теперь, для разнообразия, посидите тихо.
Бетти покраснела.
— Вы себя дискредитируете.
Гринберг по своему обыкновению решил сохранить настоящее олимпийское спокойствие. Для этого ему понадобилось сделать три глубоких вдоха.
— Послушайте, девушка, — сказал он, подбирая слова, — весь день вы пытались нарушить ход дела. Вам нет больше необходимости говорить. Вы и так наговорили слишком много. Вам понятно?
— Нет, почему же, я еще буду говорить.
— Что? Повторите, пожалуйста.
Бетти посмотрела на него.
— Нет, я лучше возьму свои слова обратно, а то вы начнете говорить о «неуважении к суду»…
— Нет-нет… Я хотел запомнить это. Не думаю, что мне когда-либо приходилось слышать такие огульные утверждения. Но пусть это вас не беспокоит. Главное — попридержите язык, если, конечно, вам это удастся. Вам будет позволено говорить позднее.
— Да, сэр.
Гринберг повернулся к остальным.
— Суд раннее объявлял, что будет сделано должное уведомление, если нам предстоит продолжить рассмотрение дела до его окончания. Суд не видит причин, препятствующих этому. Будут какие-нибудь возражения?
Адвокаты беспокойно зашевелились и обменялись взглядами. Гринберг повернулся к Бетти.
— А вы?
— Я? Мне казалось, у меня нет права голоса.
— Следует ли нам закончить рассмотрение дела сегодня?
Бетти взглянула на Джона Томаса и понуро ответила:
— Возражений нет, — затем наклонилась к мальчику и прошептала: — Джонни, я честно пыталась…
Он похлопал под столом по ее руке:
— Я знаю, проныра.
Гринберг сделал вид, что ничего не слышит, и продолжил холодным официальным тоном:
— В суд поступило прошение об уничтожении неземного существа по имени Ламокс на том основании, что оно опасно и неконтролируемо. Факты не подтверждают эту точку зрения. Прошение отклоняется.
Бетти, вскрикнув, раскрыла рот от изумления. Джон Томас впервые за все это время улыбнулся.
— Пожалуйста, соблюдайте порядок, — сказал Гринберг спокойно. — У нас здесь есть еще петиция с той же просьбой, но на других основаниях, — он держал в руках бумагу, поданную «Обществом сохранения Земли для людей». — Суд находит невозможным следовать надуманной аргументации. Петиция отклоняется. У нас имеется четыре уголовных обвинения. Я снимаю все четыре. Закон требует…