— Я выбрал… тебя.
Не успев еще договорить, я уже чувствую правоту сказанных слов. Разве нам нужен кто-то еще, пока мы есть друг у друга? Мне ничего не было нужно до того вечера, когда она погибла.
Вив хмурится, и в ее глазах появляется выражение такой беспредельной грусти, что смотреть в них у меня нет сил.
— Неужели я так плох?
Я обнимаю ее крепче, и Вив жмется ко мне. Черные кудри, рассыпавшись, скрывают ее лицо.
Ощущаю тепло ее губ, даже холодный ночной воздух не в силах их остудить.
— Ты для меня все, — говорю я.
Она, всхлипывая, выпрямляет спину и слегка отстраняется.
— Пожалуйста, позволь мне остаться здесь навсегда?
— Ну, будь серьезной, Вив… — говорю я, проводя пальцем по ее идеальному носику. — Что плохого в твоей жизни там?
Она, потупившись, Смотрит на колени и отвечает не сразу:
— Каждый думает, что может судить меня. Я просто хочу уйти от всего этого — с тобой.
Приподняв ее лицо за подбородок, заглядываю в глаза.
— Я уже говорил, что придется ждать. Тебе нельзя оставаться здесь сейчас, но и я никуда от тебя не уйду.
Вив отвечает мне внимательным долгим взглядом. Выражение счастья на ее лице угасает, и она медленно сползает с моих колен.
— Разве что к Нине, — бросает она.
Я сижу без движения, чувствуя, как тепло, рожденное соприкосновением наших тел, медленно растворяется в воздухе. На этот раз я был готов к чему-то подобному, но Вив сказала это таким тоном, что снова застала меня врасплох.
— Перестань, Вив, я же говорил тебе, что этого не будет…
— Откуда мне знать?
— Ты что, до сих пор считаешь, что она ведет себя странно? Потому что я не думаю…
Я беру Вив за руку, но она вырывается.
— При чем тут это?!
— Но она сегодня пыталась мне помочь…
— Что?!
Понимаю, что сказал не то, что следовало, но исправлять ситуацию уже поздно. Вив, крепко сцепив руки на груди, смотрит прямо перед собой.
— Я не ходил к ней — она пришла ко мне, — говорю я, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Давай вести себя разумно.
Неожиданно Вив запрыгивает на кресло прямо передо мной.
— Ты с ней почти не знаком — не знаешь, что она сделала. Она пыталась увести тебя…
— Вив, иди сюда, — прошу я, вскакивая и протягивая к ней руки. — Ты упадешь, а трибуны старые. У кресел нет спинок, и верхний ряд ограничен лишь низкими металлическими перилами, не дающими сидящим на последнем ярусе людям упасть назад.
В глазах Вив пляшет дикая злоба, как у хищника, загнанного в угол. Никогда не видел ее раньше в таком состоянии. Наклонившись вбок, она старается удержать равновесие, раскинув руки в стороны, как гимнастка, выполняющая упражнение на бревне. Бросив взгляд за перила, Вижу усыпанную битым стеклом землю, до которой не менее пятнадцати метров.
Вив смотрит туда же, наклонившись вперед так сильно, что у меня щемит сердце. На лице грустное отсутствующее выражение. Холодный ветер немилосердно треплет ее кудри, то закрывая, то открывая лицо. Я ни с того ни с сего думаю о том, что стоит ей отбросить волосы назад, она тут же увидит, насколько неправильно все, что она сейчас делает.
Словно услышав мои мысли, Вив отбрасывает волосы в сторону — и ничего подобного не происходит.
— Интересно, больно было, когда я умерла? — спрашивает она, прижимая к груди сжатую в кулак руку и раскачиваясь. — Не думаю, что было так же больно, как сейчас.
Чувствую, как кожа покрывается холодным потом, но едва ли даже ледяной ветер сейчас может остудить мои разгоряченные мысли. Дрожа от волнения и прислушиваясь к бешеному ритму сердца, поднимаю руки вверх, как солдат, готовый сдаться на милость врага.
— Хорошо! Я обещаю, мы с ней никогда больше не встретимся. Прошу тебя, слезай!
Заметив испуг в моих глазах, Вив улыбается. Она делает шаг назад, чтобы сойти с кресла, но то ли теряет равновесие, то ли передумав в последний момент, решает не спускаться. Я кричу что есть сил. Не понимая даже, куда она падает — назад или вперед, я лишь вижу в ее глазах страх перед падением. И вдруг мы как будто снова оказываемся на переднем сиденье ее машины. Вив тянется за зажигалкой, а оставшийся без управления автомобиль, наткнувшись на бордюр, начинает кувыркаться, и это продолжается без конца. Прыгнув вперед, я протягиваю руку, хватаю Вив за куртку и тяну на себя. Мы валимся в проход между рядами, как подрубленные деревья, и я прижимаю ее к себе так, что мог бы, наверное, задушить нас обоих.
— Прости, я просто хотела тебя проверить, — шепчет она.
Я чуть-чуть ослабляю хватку, чтобы глотнуть воздуха, но отпустить ее совсем не могу.
Глава двадцать шестая
Около полуночи я без дальнейших приключений привожу Вив домой, пообещав зайти за ней на следующий день в девять часов вечера. Опустив за собой раму, я выбираюсь из спальни и медленно иду к тротуару. Ощутив под ногами асфальт, я открываю рот, чтобы вдохнуть — оказывается, я задержал дыхание еще у дома и все это время не дышал. Чувствую себя опустошенным и ни в чем не уверенным, и это еще слабо сказано. События вечера прокручиваются в памяти, как закольцованный фрагмент фильма, но каждый раз, как дело доходит до момента, когда я вижу Вив — мою Вив — на краю трибуны, рассудок мутится. Если я не хочу чувствовать себя совершенно разбитым завтра, нужно срочно бежать домой и ложиться спать, но вместо того чтобы повернуть налево в конце улицы, на которой живет Вив, я поворачиваю направо. Менее чем через минуту я оказываюсь на Дженесистрит и стою там, понимая, что дом Нины — последнее место на земле, где я должен быть.