Я же сказал, все в порядке.
Я уже слышал это, Камден. И верил тебе. Но твоей девушки больше нет, и валить, получается, не на кого.
Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, поднимая глаза на него. Лицо мистера Рида краснеет. — В чем, собственно, дело, мистер Рид? Я хожу в школу, выполняю домашние задания, ничего плохого не делаю.
Нельзя сказать, что я проявляю большое рвение, но школу закончить должен без особых проблем.
Да, ты прав. Оценки у тебя более-менее нормальные, — говорит мистер Рид, постукивая по столу ручкой, зажатой между ладонями. Положив ее на стол, он опускает руки и откидывается на спинку стула. — Я попросил тебя зайти, потому что волнуюсь. Когда ты оставил команду из-за травмы, ты перестал общаться со всеми, кроме Вив, но теперь, когда… — Мистер Рид резко обрывает фразу. Естественно, никто не хочет вслух говорить о том, что она мертва. — Словом, мне бы не хотелось, чтобы ты снова сдался, как это уже бывало раньше.
Благодарю за то, что вы беспокоитесь обо мне, мистер Рид, — говорю я, глядя ему прямо в глаза и поднимаясь со стула, — но у меня уже есть психотерапевт. Выпишите мне, пожалуйста, пропуск, чтобы меня пустили на тригонометрию.
Выходя из тренерской, чувствую, как сердце бешено колотится в груди, и стараюсь не обращать на это внимания. В очередной раз даю себе обещание больше не ходить мимо спортзала. Дверь мужской раздевалки открывается как раз в тот момент, когда я поспешно прохожу мимо, и чуть не ударяет меня по лицу.
Эй, полегче там, — говорю я.
Нет, это ты полегче, Пайк, — отвечает Логан, прижимая меня к стене. — Какого черта ты приходишь разговаривать с тренером?
Локоть, которым я ударился о стену, начинает болеть.
Твое-то какое дело?
Логан злобно смотрит на меня. Я отвечаю ему тем же. Интересно, он собирается меня ударить или нет?
Вчера я тебя тоже с ним видел. Там, на углу, — цедит он сквозь зубы.
И что?
Да то… — фыркает он. — Ты в команде на фиг не нужен.
В команде?
Да что за хрень ты несешь?
Логан наклоняется ближе.
Все ребята знают, что она погибла по твоей вине.
Жар ударяет в голову. Я бросаюсь на Логана, но он, предугадав мое намерение, хватает меня за плечи и прижимает лопатками к стене. Пальцы Логана сжаты так сильно, что ногти впиваются в кожу. Судя по его глазам, он охотно разбил бы мою голову о стену.
— Если бы она осталась со мной, была бы жива.
Бросаю на него полный ненависти взгляд, хотя оба мы в душе понимаем, что это правда.
Неожиданно отпустив меня, Логан уходит.
Вернувшись из школы, я бросаю рюкзак на диван. Больше всего на свете мне хочется закрыть шторы и завалиться спать, но… я боюсь. Может быть, стоит больше истязать тело работой. Тогда я буду спать как бревно и никаких снов не увижу. Решаю позвонить в супермаркет и попросить добавить мне еще одну смену, но, увидев разбитый телефон, досадливо морщусь.
Решаю позвонить в супермаркет и попросить добавить мне еще одну смену, но, увидев разбитый телефон, досадливо морщусь. В вазе для фруктов лежит новая записка от мамы.
Кам.
Расскажешь мне, зачем ты это сделал, когда я вернусь.
Люблю.
Мама.
Перевернув листок, пишу ответ.
Мам.
Пытаюсь придумать какую-нибудь уважительную причину, но ничего не получается. Конечно, можно написать, что телефон упал со стены, но на самом деле мне хочется сказать что-нибудь вроде:
Мам, не волнуйся, я разбил его не из-за тебя, а из-за отца. Хотя если бы ты иногда приходила домой, а не работала все время, он бы, наверное, от нас не ушел.
Бросаю ручку, так ничего и не написав.
Смотрю на часы. Если повезет, когда она придет домой, на работе буду я. Ищу в рюкзаке сотовый телефон, чтобы позвонить в супермаркет с него.
На дисплее указано, что у меня шесть пропущенных звонков с двух номеров. В списке контактов их нет.
Кто-то стучит в дверь. Прислушиваюсь, отложив телефон в сторону. Опять, наверное, коммивояжеры. Может, мормоны или еще какие-нибудь сектанты. Боюсь, людям, проповедующим слово Божье, я ничего хорошего сегодня не скажу, поэтому остается только подкрасться к двери и подождать, пока они уйдут.
Снова стучат, на этот раз громче.
— Черт.
Господь, очевидно, услышал, как я чертыхаюсь, и передал информацию об этом тому, кто стоит за дверью, потому что стук усиливается. Теперь по ней уже молотят кулаками.
Открываю дверь так быстро, что приходится присесть, чтобы маленький кулачок не попал мне в лицо.
Увидев того, кто стучал, я замираю на месте как вкопанный.
На верхней ступени лестницы стоит, глядя на меня полными слез глазами, девушка, которую я видел на перекрестке.
Разница только в том, что она уже не прозрачная. И не зеленая.
Она реальна.
Глава седьмая
Слава богу, — говорит девушка, сползая вниз по косяку, — ты все еще живешь здесь.
Приложив к щеке тыльную сторону ладони, она вытирает заплаканное лицо.
— Я пошла домой. Но оказалось, что это уже не мой дом…
Она здесь, на моем пороге. В желудке пусто, но меня вот-вот стошнит от волнения. Девушка выпрямляется и смотрит на меня, поджав губы и чего-то ожидая. От изумления я не могу ни говорить, ни двигаться. Стою и смотрю на нее, не отрывая глаз.
Она реальна. Кожа нормального телесного цвета. Куртка серая, юбка темно-синяя. Волосы блестящие, красивого медного оттенка. Глаза карие, а не зеленые, как тогда. Нос в веснушках. Маленького роста.