— Конечно, свободна, — сказал он в ответ на мою просьбу. — Вот ключи — в любое время… Опять девочку подцепил?
— Двух.
— Ты омусульманиваешься, Миша-эфенди. Это отрадно. Особенно в такое время.
Говорят, будет война? Как твое мнение?
— Это говорят каждый год.
— Да-да, мы уже привыкли… и все же, согласись — никогда еще на нашей памяти разговоры эти не были столь предметны. Ночью мимо моей пристани прошло не меньше десяти кораблей. А сколько их в Мраморном море! Говорят, весь старый турецкий флот готов к выходу с баз — или где он там стоит?.. Да, это пожилые корабли, но на них новое оружие. Ты же знаешь, оба моих брата продолжают военную службу, это я — изменник семейным традициям… Я вижу по глазам, что ты не веришь в возможность войны, Миша. И это ты зря. Войны вспыхивают от куда меньших искр, чем те, что взметнулись нынешней ночью. Вспомни первую мировую. Никто не ожидал, что она начнется. Никто! Вспомни вторую. Несчастные поляки только-только провели демобилизацию…
Об этом Саффет-бей мог рассуждать часами. Он был величайший знаток военной истории, по эрудированности сравнимый разве что с Петром. Сравнительные качества русских и немецких танков в сорок первом. Личные качества Тимошенко и Гудериана как фактор побед и поражений. Дарданеллская десантная операция: причины катастрофической неудачи союзников при, казалось бы, абсолютно выигрышном раскладе сил. Вторая русско-японская война сорок четвертого года: еще более странная, чем первая; правда, теперь Его Величество Случай перешел на сторону России. И обе японо-американские войны — о, это был конек Саффет-бея. Он знал по именам даже командиров номерных эсминцев и торпедных катеров. Разговаривать с ним всегда было интересно.
— Мне очень не нравится то, что происходит сейчас в Германии, Миша-эфенди. У них у всех вдруг возникает странная идея: будто они ограблены и унижены. Об этом не говорится прямо — но об этом вовсе не надо говорить прямо, потому что все и так знают: ограблены и унижены. Хотя живут по-прежнему очень неплохо. Это напоминает мне шестнадцатый год в России, Миша.
Это напоминает мне шестнадцатый год в России, Миша. Вдруг все почему-то решили, что война проиграна. Без каких-либо к тому оснований. Или шестидесятый в Америке… Что ты скажешь на это?
— А что было в шестидесятом?
— Мальчик! Чему вас только учат на наши деньги! Тогда по всей Америке перевешали дикое количество негров: кто говорит, пятьдесят тысяч, а кто — и сто пятьдесят тысяч. Японцы навербовали в Африке…
— Вспомнил, — сказал я. — Только я думал, что это художественный вымысел. Дэвид Корнуэлл, «Лондон, штат Британия». Или Чарлз Перси Сноу, «Цвет смерти — черный».
Саффет-бей посмотрел на меня и улыбнулся.
— Тебе тоже нравится Корнуэлл, Миша-эфенди?
— Безумно.
— Я слышал, что издали его последний роман — тот, который он не окончил. О похищении наследника британского престола…
Я, похоже, издал какой-то звук. Что называется — пискнул горлом. Саффет-бей участливо нахмурился:
— Что с тобой, Миша? Я сказал что-то неловкое? Я мотнул головой. Кашлянул.
— Вы не слышали городских новостей? Нет? А-а… Нынешней ночью похищен наследник российского престола.
— Этот мальчик… как его?.. Константин?..
— Константин. Да, он… — и я, поддавшись порыву, рассказал Саффет-бею то, что знал, — и в частности, что девушка Тина вовсе не моя возлюбленная, а подруга одной из пострадавших при похищении, и теперь она панически боится возвращаться в общежитие; наш же общий с Саффет-беем друг Петр исчез бесследно…
— Вот как, — покивал головой Саффет-бей. — Хорошо, что ты мне все это сказал, Миша. Я буду внимательнее. Я буду предельно внимателен и осторожен. Зою ты тоже хочешь спрятать здесь?
— Да. Они возьмут билеты на катер…
— Я понял твою хитрость. Это неплохая идея, мне кажется. Привози, я позабочусь и о ней тоже.
Тина долго не хотела отпускать мою руку. Она все поняла: если за нами следили и следят, то им будет ясно: девушка уплыла на катере. Чтобы отследить катер… о, это будет весьма непросто. Если же не следят — тем лучше. Маленькая комфортабельная каюта уютнее комнаты-пенала в общежитии, не правда ли? Главное, никто не знает, что эта каюта здесь есть. Какие каюты могут быть на дебаркадерах?.. Все это Тина понимала, но отпускала меня с трудом.
В Томск я позвонил из уличного автомата.
— Алло? — голос Вероники. — Слушаю.
— Это Михаил. Здравствуй. Отец дома?
— Мишенька? Ты где сейчас?
— Да где обычно.
— Он же к тебе улетел! Еще вчера!
— Ох, черт… Вероника, у него карманный телефон есть?
— Есть, конечно. Тебе номер нужен?
— Да, диктуй.
Она, запинаясь, продиктовала. Номер был незнакомый — скорее всего, новый.
— И запиши мой. Если он позвонит, передашь ему… — я сказал свой номер. — Как у вас дела?
— Нормально, — в ее голосе я услышал намек на фырканье. — Все как надо.
Приезжай, сам увидишь.
— Летом, — сказал я.
— До лета еще дожить бы, — сказала она. — Счастливо. Позвони ему сейчас.
— Конечно. И тебе счастливо.
По номеру, который я немедленно набрал, никто не отозвался. Я дал десять гудков и выключил телефон.
Год 1991. Игорь 14.06. Около 19 час.