Это уже Серега и вот эти парни. Оставшись без начальства и найдя друг друга, они принялись действовать на свой страх и риск. Впрочем, «друг друга» — не совсем точно. Это Серега нашел их.
Еще одиннадцатого днем он, высадив на Цветном бульваре Крупицыных, поехал по проверочному маршруту и засек за собой слежку. Серега показал высший пилотаж: сначала он выбросил на дорогу «лягушку» и заставил машину преследователей проехать над ней, а потом оторвался — воспользовавшись неимоверной проходимостью «волгаря», перемахнул через железнодорожные пути. Зарулив на ближайшую автостоянку, он стал отслеживать по «лягушке» машину преследователей и делал это до трех ночи, до контрольного часа возвращения. Похоже, что мы разминулись с ним на несколько минут. Он только заглянул в подвал и сразу уехал. Убитого Командором чужака он посчитал за меня. Следующие сутки у него ушли на вычисление базы преследователей. Он был уверен, что побоище в подвале — дело их рук.
Наконец он их локализовал: оптовый магазин-склад неподалеку от перекрестка Варшавского и Каширского шоссе. Серега нашел себе точку наблюдения, задействовал всю технику, что у него оставалась: несколько узконаправленных десантных микрофонов, релихт-звукосниматель, позволяющий слышать то, что говорят в помещении, сверхчувствительный приемник, способный принимать сигналы, генерируемые обмотками телефонных наушников. К исходу следующих суток он понял, что эти ребята к акции против нас отношения не имеют, что это БД, родственная нам служба, подчиненная лично рейхсканцлеру, что ход событий в Москве категорически не устраивает верховное правительство… Тем временем началась стрельба, по шоссе пошли танки. Тринадцатого, в двадцать два часа, вся группа, около тридцати человек, собралась вместе, и прозвучал приказ: атаковать и уничтожить руководителей заговора. Очевидно, началась подготовка к выполнению приказа, но через полчаса территория была оцеплена рейхсгренадерами, раздались выстрелы, а вскоре подошли четыре танка и из пушек разнесли все постройки.
Впрочем, один танк кто-то ухитрился подбить. Серега не видел, чтобы кого-нибудь захватили живым. Самого его не нашли чудом. Утром, пробираясь к своему фургону, он обнаружил знакомую по погоне машину. Естественно, он навел на нее релихт-звукосниматель и послушал, о чем говорят. Потом подошел и представился. В отличие от всякого рода разведок, и у нас, и в БД сотрудничество с иностранными родственными службами при выполнении задания теоретически допускается, хотя и не приветствуется. «Разбор полетов» после подобных эпизодов и длителен, и тяжек. Но ситуация — Серега это понимал — складывалась исключительная, и действовать приходилось не по уставу, не по традициям и обычаям, службы (которые, как правило, суровей устава), даже не по зрелому размышлению — а исключительно по интуиции. Да и речь шла не о борьбе с террористами, а о чем-то прямо противоположном. Тем не менее Серега сделал то, что сделал. У ребят из БД имелся четкий приказ, но не было средств для его выполнения, кроме трех пистолетов, очень хорошего автомобиля и пропуска гепо. И Серега вскрыл для них сначала наш оружейный контейнер, а потом — и нашу резервную базу, вот эту самую. Базу он поначалу отдавать не хотел, они съездили на Черемисовскую, но там было глухо: сторож плел черт-те что, а когда его попытались припугнуть, выскочил из машины прямо в толпу уезжающих…
Грузинова убрали очень гладко, «технически»: за четыре секунды. Больше ничего они пока натворить не успели…
Да, и еще, сказал Серега перед тем, как уйти: правительство Тихонова тайно арестовано то ли одиннадцатого, то ли даже десятого июня, все последующие действия предпринимались от их имени, но совсем другими людьми. Чуешь?
Хем-Белдыр, сказал я, восемьдесят второй год: на посту премьера сменилось пять человек, но приказано было считать, что это все один и тот же: Чодан-Оол. Как-то уж слишком все похоже, неуверенно сказал Серега…
— Подъем, ребята, — командую я — Пора.
Тренаж у ребят отличный: они вскакивают мгновенно и так же мгновенно, без пауз, начинают действовать. Действие, в сущности, простое: выйти из конторы и сесть в машину, но в наших условиях оно разрастается до полномасштабной акции с разведкой и прикрытием. Я выхожу последним, шифрую замки и защиту и с мрачным удовлетворением думаю, что тому, кто войдет сюда без моего ведома, достанется лишь пепел — в том числе его собственный…
Ребята уже в «волгаре», зажигают спичку: все хорошо. Сажусь справа, тесновато, конечно, но лучше так, чем в будке. За рулем Антон. Я уже заметил, что Мартин у них за старшего. Иерархия в нашей группе еще не установилась, но наметилась. Мы сейчас как солдаты не то чтобы воюющих, но и не союзных армий, попавших в окружение некой третьей силы, общего врага. Они — рядовые, но их больше, и они имеют приказ действовать. Мы — офицеры, но нас меньше, и это мы присоединились к ним. Негласно условлено, что они готовы подчиняться нам, до тех пор, пока мы действуем в рамках их приказа. Что будет дальше — Бог весть.
Ехать приходится с фарами, уличного освещения нет. Если бы не два-три светящихся окна во всех домах, стоящих вдоль нашего пути, можно было бы подумать, что отключено электричество. Антон петляет по переулкам, целясь на Ярославскую, но натыкается на заторы, на скопища брошенных автомобилей. В одном месте, в другом… Наконец — застава: два панцервагена, солдаты у костра, офицер поднимает руку. Антон молча показывает пальцем на пропуск под ветровым стеклом.