— Из полиции, — сказала она. — Просят приехать… сороковой участок, Иени-Махалле. Ты знаешь, где это?
— Знаю, — сказал я.
— Можно, я с вами? — сказала вдруг Тина.
— Можно, — сказал я.
Раим встал на четвереньки. Встряхнул головой.
— Дружок, — сказал я. — Ты просто ошибся, понимаешь?
— Я тебя все равно добуду, — сказал он. — Считай себя мертвым.
Позаботься о нем, — сказал я Валентину. — Сумеешь?
Он кивнул.
Снова взвилась ракета.
— Сумеешь?
Он кивнул.
Снова взвилась ракета. Над нашими головами вспыхнули три огненных цветка. В этом свете я вдруг увидел, что мы не одни: мимо, прижимаясь к ограждению противоположного края стены, протискивались трое: крупная пожилая женщина — как мне показалось, в парике; а если это была прическа, то одна из самых неудачных, какие мне встречались, — маленький мужчина в темном глухом костюме и котелке, натянутом по самые уши, и девочка, которую они держали за руки. Девочка была совсем обычная, в светлом платьице и светлых гольфах, — но взгляд ее я поймал и будто споткнулся. Что-то совсем непонятное было в этом взгляде. Ее уводили, но она, повернув голову, смотрела на нас. Потом свет померк. Когда взлетела следующая ракета, семейки уже не стало видно.
Год 1991. Игорь 11.06. 13 час. 45 мин.
Лосиноостровский парк
Валечка оказалась куда лучшим следопытом, чем я: это она заметила слегка примятый и надломленный внизу куст. Похоже, волокли что-то тяжелое. Если бы не этот след, мы так ничего и не нашли бы: бетонная крыша этой будки, или колпака, или как его еще назвать? — была вровень с землей, заросла мхом, и с трех шагов ни черта не было видно. Яма, в которой этот колпак стоял, окружена была кольцом ломкой прошлогодней травы, и тут «след волочения» виден был отчетливее. Яма как раз была в рост человека, а промежуток между земляным ее краем и стенкой колпака не превышал метра. Валечка осталась на стреме, я полез в яму. Пришлось встать на четвереньки, чтобы увидеть отверстие, примерно шестьдесят на сто, забранное толстой решеткой. Судя по царапинам на темной ржавчине, решетку недавно снимали. Я просунул между прутьями булыжник и отпустил его в свободный полет. Раз… два… три… плюх. Метров сорок — и вода. Хорошо… Я сходил к машине за канистрой и шведским ключом. Болты, на которых крепилась решетка, были смазаны. Я поставил взрыватель на двухчасовую задержку, просунул его в горловину канистры, намертво закрыл канистру и бросил ее туда, вниз. Гросс-плюх! Поставил решетку на место. Атас, прошептала Валечка, солдаты! Это было хреново.
Извиваясь; как змеи, мы ползком пробирались сквозь кусты, стараясь как можно более бесшумно и как можно дальше убраться от колпака. Наконец мы решили, что отползли достаточно, обнялись и начали целоваться, изображая романтически настроенную парочку. В этой имитации любострастия мы зашли уже достаточно далеко, когда над нами раздалось дружное жизнерадостное ржание и посыпались советы. Патруль состоял из четырех солдат и офицера. Судя по акценту, солдаты были венграми, офицер — баварец. Валечка изображала дикий стыд, я — бессильную ярость. В ответ на мою гневную тираду о том, что скоро к каждой койке поставят по солдату с автоматом, офицер поощрительно похлопал меня по плечу: уходим, уходим, ничего не поделаешь, государственная служба, а то мы бы тебе помогли, так что задай ей перцу и от нашего имени. Кстати, там ваша машина? Где? Во-он там. Должно быть, наша, а что? Ничего, просто уточнил. Так что — успехов вам обоим в вашем нелегком деле… Они двинулись дальше, оглядываясь и делая поощрительные жесты. Продолжим? — предложила Валечка. Я посмотрел на часы.
Некогда, некогда, дорогая, надевай трусы — и в машину. Чертовы гансы, сказала Валечка, всю малину обгадили. Какие же они гансы, когда они венгры? — сказал я.
Все одно гансы, сказала Валечка, змеей вползая в свои узкие обтягивающие брючки, помнишь, как у Гоголя? В машину, в машину, торопил я. Что, неужели эта чернявка лучше меня? — Валечка, если можно так выразиться, всем телом сделала непристойный жест; ее маленькие, с лимон, грудки возмущенно топорщились. Что-о?
Да не делай такого лица, сказала Валечка, поворачиваясь, видела я, как ты на нее смотрел.
.. Глупости какие-то городишь сказал я ей в спину. Черт-те что… Голос у меня был немыслимо фальшивый.
11.06. 15 час.
Турбаза «Тушино-Центр»
— Алло, справочная? Дайте мне, пожалуйста, номер телефонной станции сто семьдесят первой. Да, да, аварийную службу. Спасибо, запомнил. Спасибо…
Я набрал шесть цифр, до кнопки «7» дотронулся, но не вдавил ее; естественно, никакого соединения ни с кем…
— Алло, аварийная? Я не могу дозвониться по теле-фо… что? Вас плохо слышно. По телефону сто семьдесят один — шестьдесят пять — шестьдесят пять… Да. Не понял.
Что? Как это нет контакта? Что? Несколько часов? У меня срочное дело, я не могу ждать несколько часов. Да, именно убытки. Да, предъявлю. Да. Хорошо. До свидания.
Я положил трубку и повернулся к княжне. Она, наклонив голову, стояла у окна.
— Я все слышала, — сказала она. — Но как же это не вовремя, о, Боже…
— Предлагают воспользоваться услугами телеграфа -за счет телефонной компании, — сказал я. — Но, думаю…