— И что же?
— Не только поджарилась, а все расплылось.
— Ой, ой, ой, — сокрушенно воскликнула хозяйка, нахмурив брови.
— Странная вещь: в разгар лета было так прохладно, а вот сейчас жарко.
— Верно. Недавно в летнем кимоно даже прохладно было, а дня два назад резко потеплело.
— Крабы ползают боком, а погода в этом году пятится назад. Как будто говорит: «Вместо того чтобы идти вперед, не лучше ли повернуть назад?»
— Что вы сказали?
— Да так, ничего. Просто движение погоды вспять очень напоминает Гераклова быка. — Мэйтэй сел на своего конька и понес околесицу.
Хозяйка, разумеется, ничего не поняла. Но, наученная горьким опытом, она воздержалась от расспросов и лишь протянула: «А-а». А раз она не переспросила, выходит, что старания Мэйтэя оказались напрасными.
— Хозяюшка, вы слышали что-нибудь о Геракловом быке?
— Нет, такого быка я не знаю.
— Не знаете? Давайте-ка я вам расскажу.
Хозяйка не сумела отказаться.
— Как-то в глубокой древности Геракл вел быка.
— Этот Геракл был пастухом?
— Нет, пастухом он не был, как не был владельцем «Ироха». В те далекие времена в Греции еще не было ни одной мясной лавки.
— Ах, вы о Греции. Так бы и сказали. — Из всего сказанного хозяйке было знакомо только название страны: Греция.
— Но ведь я же сказал: Геракл.
— А раз Геракл, то значит Греция?
— Ну да, Геракл — это греческий герой.
— Ах, вот почему я его не знаю. Так что же сделал этот человек?…
— Этот человек, как и вы, хозяюшка, захотел спать и крепко уснул…
— Ах, что вы…
— Пока он спал, к нему подошел сын Вулкана.
— Что такое Вулкан?
— Вулкан — это кузнец. Сын кузнеца украл того быка.
Сын кузнеца украл того быка. Но как? Он тащил его за хвост. Поэтому, когда Геракл проснулся, то сколько он ни ходил вокруг, сколько ни кричал, найти быка так и не смог. Да и невозможно было его найти. Ведь сын Вулкана вел быка с таким расчетом, чтобы заставить Геракла, если тот вздумает пойти по следам, двигаться вперед, а сам тащил быка назад. Сын кузнеца — а придумал здорово, — закончил Мэйтэй-сэнсэй свой рассказ, уже совсем позабыв о том, что разговор идет о погоде.
— Кстати, что поделывает хозяин? Спит, как всегда? Дневной сон, воспетый в китайских стихах, благороден, но когда у таких, как Кусями-кун, он становится привычкой, то приобретает какой-то налет пошлости. Короче говоря, спать днем все равно что умирать каждый день на несколько часов. Хозяюшка, простите, что я вас беспокою, но разбудите его, пожалуйста, — попросил Мэйтэй.
Хозяйка охотно согласилась.
— Я просто не знаю, что с ним делать. Это же вредно для здоровья. Ведь он только что поел. — И она собралась было подняться, как Мэйтэй с невинным видом возвестил:
— Хозяюшка, вы сказали о еде, и я сразу вспомнил, что еще не обедал.
— Ох, как же это я не догадалась, ведь самое время обеда… вот только ничего я вам предложить не могу, разве что рис с чаем.
— Нет, риса с чаем мне не надо.
— Ну, знаете, у нас никогда нет ничего, что пришлось бы вам по вкусу, — довольно неприветливо ответила хозяйка.
Мэйтэй, для которого подобный ответ не был неожиданностью, сказал:
— И от риса с чаем, и от риса в кипятке позвольте мне отказаться. По дороге сюда я заказал кое-что, вот сейчас принесут, тогда буду обедать.
— О, — только и воскликнула хозяйка, но в этом «о» прозвучало и удивление, и обида, и благодарность за то, что ее избавили от хлопот.
В этот момент из кабинета неуверенной походкой вышел хозяин. Он был не в духе, потому что едва уснул, как этот необыкновенный шум разбудил его.
— Вечно шумишь, поспать человеку не дал, — сказал он, мрачно зевая.
— Ах, вы изволили проснуться. Извините покорнейше нас за то, что мы пробудили вас от сна. Но ничего, изредка можно. Садись давай. — Даже не поймешь, кто здесь гость, а кто хозяин.
Хозяин молча сел, достал из деревянного с инкрустацией портсигара папиросу и закурил. Вдруг его взгляд остановился на валявшейся в углу шляпе Мэйтэя.
— Шляпу себе купил?
Мэйтэй вскочил с места и с гордым видом продемонстрировал ее хозяину и хозяйке.
— Как она вам?
— О, красивая! Очень мелкое плетение и такая мягкая, — ответила хозяйка, поглаживая шляпу.
— Шляпа эта, хозяюшка, очень удобная. Что ей ни скажи, она тотчас же выполняет. — Мэйтэй ткнул панаму кулаком. И действительно, на ней образовалась вмятина величиной с кулак. Хозяйка испуганно вскрикнула, но Мэйтэй уже сунул кулак вовнутрь шляпы и сильно надавил на нее, и тотчас же похожая на котелок тулья шляпы сделалась острой. Мэйтэй взял шляпу за поля и сдавил ее с двух сторон. Шляпа стала плоской, как ком теста под скалкой. Затем Мэйтэй свернул ее трубкой, как обычно свертывают циновку, и сунул за пазуху. «Вот видите».
— Удивительно! — воскликнула хозяйка, которая с восторгом следила за Мэйтэем, словно перед ней был великий фокусник Китэнсай Сэйти. Мэйтэй тоже почувствовал себя фокусником и вытащил из левого рукава шляпу, которую только что положил за пазуху. С возгласом: «А ей хоть бы что!» — расправил ее и, надев на указательный палец, принялся вертеть.
Я думал, что на этом фокус кончается, но он бросил шляпу на пол и шлепнулся на нее задом.
— Послушай, а так ей ничего не сделается? — Похоже, что даже хозяин забеспокоился, не говоря уже о хозяйке.