«Нет, если так и дальше пойдет, Егор меня может не дождаться. Сгорю на работе, не успев выполнить свою миссию… То есть задохнусь».
Наконец кровать снова заскрипела, и раздался виноватый голос Салтана:
— Ну, прости меня, Лебедушка!
Государь принялся потихонечку передвигаться в сторону царицы.
— Да ведь я… Да ради тебя я готов на такое! Ну, хочешь, горчичники мне на пятки налепи? Всё выдержу!
Лебедь звонко расхохоталась:
— Какой ты у меня, однако, герой! Жаль только, горчичников нету. А сделаю-ка я лучше тебе массаж расслабляющий, экзотический. А то больно напряженный ты да нервный.
— Станешь тут нервным, когда в нос пипеткой лезут, — пробурчал Салтан. Лебедь оставила его реплику без внимания:
— Давай, Салташа, рассупонивай кафтанчик да ложись поудобнее.
И тут обливающийся потом Иван услышал звук легких шагов, приближающихся к сундуку. Судя по всему, царица решила переодеться перед массажем. Волна ледяного ужаса накрыла Птенчикова с головой, к горлу подступила предательская тошнота.
«Если Салтан обнаружит меня в сундуке — это конец. Такой разбираться не станет — проткнет на месте острым мечом. Эх, собачья жизнь…. А может, сигануть из сундука прямо сейчас да с диким воплем — к двери. Они и понять ничего не успеют». — Мысли сталкивались и разбегались в разные стороны, подобно обитателям потревоженного муравейника.
Птенчиков замер в низком старте, готовый в любую секунду броситься прочь, но… легкие шаги обошли его убежище стороной и направились в сторону окна. Царевна прикрыла ставенки:
— Упаси Бог, продует! — и снова вернулась к Салтану.
Едва не плача от облегчения, Иван вытер покрывшийся испариной лоб какой-то расшитой вещицей, которую он машинально извлек из кучи подобных.
— Вот так, вот так, — ласково приговаривала Лебедушка, склоняясь над государем, который закряхтел от удовольствия в ее крепких руках. Иван наконец обрел доступ к воздуху и судорожно задышал, готовясь к новым испытаниям. «Когда же это закончится? — думал он возмущенно. — Неужели нельзя просто лечь спать? Пожалуй, придется искать способ отвлечь неугомонных влюбленных, чтобы незаметно покинуть сундук».
Вдруг ночную тишину нарушил душераздирающий вопль:
— Ведьма! Ведьма!
Вопль летел издалека, и тут же послышался топот множества ног, спешащих по извилистым коридорам.
— Это еще что такое? — недовольно пробурчал Салтан.. — Ну, Лебедушка, и жизнь в твоем государстве!
— Ох, и не говори, Салташа…
— Пошли, что ли, поглядим на енту ведьму.
Закаленные в государственных тревогах голубки подскочили со скрипучей кровати и на удивление оперативно покинули светелку. Не веря своему счастью, Иван откинул крышку сундука.
Что же это за ведьма так бесцеремонно вклинилась в тонкий процесс установления тесных контактов на межгосударственном уровне? Чье появление спасло Птенчикова от мучительной гибели в древнем сундуке, не оснащенном кондиционерами? О, в двух словах об этом не расскажешь.
Столь знаменательное явление нечисти нужно наблюдать собственными глазами. Пик…
…От пережитых волнений Бабариха никак не могла заснуть. Ворочаясь в своей постели, она снова и снова вспоминала события минувшего вечера, вздрагивая от малейшего шороха. Внезапно дверь в светелку начала бесшумно открываться. Старуха вжалась в тонкий матрац и дрожащими руками вцепилась в покрывало. В неверном свете свечи на пороге появилась высокая фигура в белом саване. Черные как смоль волосы рассыпаны по плечам; лицо, иссеченное глубокими морщинами, отливает синевой могильной; зеницы огромные, немигающие, горят ярко-зеленым пламенем… Едва касаясь пола, фигура стала приближаться к кровати, на которой затаилась Бабариха.
— У тебя есть то, что принадлежит мне, — утробным голосом завыло привидение.
Бабариха в ответ принялась выстукивать зубами невероятный по сложности ритмический рисунок.
— Отдай мне тобою украденное! — не унималось привидение.
Старуха, проявив неожиданно прыть, соскочила со своего ложа прямо вместе с одеялом и, отбежав в дальний угол светелки, принялась меленько креститься, причитая:
— Чур меня, чур!
Но привидение крестного знамения не убоялось. Оно продолжало гнуть свое, медленно приближаясь к Бабарихе:
— Отдай волшебную скатерку! Верни мою рабыню, в нее заточенную!
— Рабыню твою не брала, и скатерки у меня нету, — неожиданно заявила Бабариха, подвывая от ужаса.
— Как — нету? — растерялось привидение.
— А так. Хошь, одеяльце возьми? — вступила в переговоры бабуська.
— Какое еще одеяльце? — возмутилось привидение, поправляя волочащийся по полу подол савана.
— Байковое. Очень качественное, и весу небольшого. В могилке-то небось прохладно…
— А вот ты сейчас узнаешь, каково оно в могилке! Ну-ка, живо гони скатерку! — Привидение взмахнуло широкими рукавами и оскалило крепкие белые зубы.
Собрав остатки сил, старуха пронзительно завопила:
— Помогите! Убивають! — и хлопнулась оземь. Привидение подскочило к Бабарихе и принялось энергично хлопать ее по щекам:
— Бабушка, миленькая, очнись! Эх, перестаралась я… Скажи хоть, ты живая или как?
Старуха приоткрыла один глаз, но, увидев прямо перед собой полыхающие зеленым огнем зеницы, поспешила снова впасть в отключку.