— Моя не поэт и не придворная сказителя. Моя ученая. А о башня перехода знала даже арабская мудреца Хабибулла, Хабибула тоже искала в Польше
магическая башня. Но араба не повезло. Может быть, мне судьба улыбаться. Это справедливо, ибо племя ария — моя предка.
Бурцев аж прихрюкнул от неожиданности. Неужели пресловутые арийцы — на самом деле древние китайцы. То-то удивились бы фашисты и скины всех
мастей.
— Истинная родина древняя племя ария — великий тайна, — продолжал Сыма Цзян. — Но в свитках императорская библиотека писано, что ею может быть
или Тибета, или Поднебесная. Моя верит в арийская Поднебесная.
— Василь!
Эх! На самом интересном месте!
Десятник Дмитрий запыхался не на шутку:
— Слышь, Василь, тебя хан кличет.
Бурцев скривился от досады:
— К чему такая спешка-то?
— Кхайду с толмачом допросил пленных поляков. Ну, тех раненых куявцев, что были с Казимиром. Слуга-факельщик выложил как на духу все, что знал.
Остальные чуть не убили его за это. Так что куявец наверняка сказал правду.
— Какую правду?
— Плохую, Василь, плохую. Ступай к ханскому шатру — там сам все узнаешь.
Его ждали. В походное жилище Кхайду нукерская стража пропустила Бурцева без проволочек, лишь для порядка окурив его дымком от костра.
Хан не восседал, вопреки обыкновению, на троне из роскошных подушек, а задумчиво расхаживал по юрте.
Войдя за тяжелый полог, Бурцев остановился в ожидании. Следом сунулись было нукеры, но небрежный жест хана отогнал их — стража с поклонами
удалилась.
Кхайду перестал топтать сапогами с загнутыми кверху носками пыльный ковер, встал напротив посетителя. Несколько секунд он молча сверлил
посетителя взглядом колючих глаз. Бурцев этот тяжелый взгляд выдержал.
— Слышал о плененном куявце? — наконец хмуро спросил хан.
Бурцев кивнул.
— Знаешь, о чем он поведал?
— Нет.
— Тогда слушай. Конрад Тюрингский сейчас главный советник у Генриха Силезского. Именно он послал куявского князя с малым отрядом следить за
передвижением моих войск. Магистр хитер — он не рвется в бой сломя голову, а желает сначала вызнать о противнике все, что возможно. Пленный
куявец говорит, что поляки, немцы и прочие союзники Генриха Силезского уже сейчас готовы выставить против нас сорокатысячную армию. Кроме того,
к ней должна примкнуть рать богемского короля Венцеслава — пятьдесят тысяч конных и пеших воинов. Полонянин не знает наверняка, но утверждает,
что подмога из Чехии вступит в Легницу со дня на день. А может быть, уже вступила. Случилось это или нет, должен выяснить ты.
— Я? — изумился Бурцев.
— Да. Ты ведь говоришь по-польски?
— Уж, наверное, не хуже самих поляков, — признал он. — Но ведь у непобедимого хана есть и другие толмачи.
— Их выговор и внешность сразу выдают чужака. А мне, Вацалав, сейчас нужен не толмач, а лазутчик, готовый отправиться в Легницу.
— Что?!
— Под видом польского крестьянина-беженца ты войдешь в город. Посидишь в тавернах, послушаешь разговоры воинов. Постарайся вызнать, когда все-
таки богемский король вступит в Легницу. Вызнаешь — сразу возвращайся. Это очень важное задание, юзбаши Вацалав.
Все правильно… За почетный чин юзбаши в татаро-монгольском воинстве придется расплатиться сполна. Раз уж вознесли так высоко, то и пригрузят по
полной программе.
— А если чехи уже объединились с поляками и немцами?
— Тогда возвращайся назад еще быстрее. В этом случае нам придется уклониться от битвы. Вести в чужих землях три неполных тумена на армию в
девяносто тысяч воинов неразумно.
Вести в чужих землях три неполных тумена на армию в
девяносто тысяч воинов неразумно. Но будем надеяться на милость вечного Тенгри и всемогущей Этуген и исходить из того, что Венцеслав Богемский
еще далеко. Я приказал готовиться к сражению. Сыма Цзян с полонянами и посланными им в помощь воинами уже изготавливает легкие стрелометы взамен
тех орудий, что ты уничтожил под Вроцлавом. Метательные машины нам могут здорово пригодиться в битве.
Бурцев понимающе склонил голову. А чего ж тут непонятного: сжег осадную технику, так теперь, будь любезен, искупи свою вину — добудь важные
сведения о противнике. Кхайду знал, когда и о чем говорить. Ладно, долг платежом красен, а по своим долгам Бурцев привык рассчитываться. Но все
же неприятно, когда кредиторы напоминают о своих правах.
— А непобедимый хан не опасается, что я останусь в Легнице?
Кхайду, против ожидания, не вскипел. Лишь насмешливо скривил губы:
— Какой тебе в этом прок, русич? После всего случившегося князь Казимир и магистр Конрад казнят тебя, даже если ты надумаешь перейти на их
сторону. Да и не возникнет у тебя мысли помогать тому, кто посягнул на твою любовь. Не из того теста ты слеплен, Вацалав. Да, кстати. Постарайся
не сталкиваться в Легнице ни с Казимиром, ни с Конрадом. Думаю, оба они тебя запомнили хорошо и надолго.
Бурцев кивнул. Он тоже так думал.
— И еще… Если случайно увидишь девушку, которую разыскиваешь, держи себя в руках. В одиночку ты ей все равно не поможешь, но уж коль тебе
удастся разузнать, где похитители держат твою возлюбленную, то позже — при штурме города ты найдешь ее без труда. Теперь ответь, ты согласен