Бурангул, — торжественно обратился к предводителю разведывательного дозора один из стражей.
Непобедимый хан… внук Тимучина, провозглашенного… Ну, конечно, как же без этого! Бурцев невольно вспомнил «Господина Конрада Ландграфа
Гессенского и Тюрингского, магистра ордена Святой Марии…» Да, в тщательнейшем перечислении своих звучных регалий знать Запада и Востока ничем не
отличается друг от друга. Или дело не в знати, а в неизменном с сотворения мира желании придворных лизоблюдов услужить власть имущим?
— На пути к Легницким землям стоит крепость с прочными стенами, непобедимый хан. За стенами укрылись польские воины и немецкие всадники, носящие
на одеждах черные кресты, — Бурангул докладывал, не поднимая лица от ковра.
— Я смогу взять ее быстро? — сухой голос Кхайду-хана прозвучал в тишине шатра, словно треск обвалившегося дерева. — Ты с лучшими воинами своей
сотни ездил в разведку и должен знать это.
Бурангул вздрогнул всем телом, напрягся. Похоже, от верного ответа зависело многое. Может быть, сама жизнь сотника.
— Я… Я не имею права давать советы непобедимому хану. Я могу только сказать то, что видели мои глаза и…
— Говори, — поторопил хан. — Ты достаточно умен, чтобы иметь собственное мнение. Сейчас я хочу услышать его. Только говори правду. Говори то,
что думаешь, юзбаши.
Бурангул тяжело вздохнул:
— Для осады потребуется слишком много времени.
Этот польский город укреплен почти так же хорошо, как Вроцлав. Захватить крепость штурмом без
осадных орудий и огненного запаса трудно. А того и другого мы лишились под стенами Вроцлава.
Пришла очередь вздрагивать Василию. Если хан догадается, по чьей вине татары остались без пороков и горшков с «напалмом»… Лучше б тогда
погибнуть тебе, Васек, от меча Казимира.
— А взять изгоном?
— Невозможно, непобедимый хан, — Бурангул еще сильнее вжался в ковер. — Перед крепостью — открытое поле. Даже ночью нельзя подобраться
незамеченным. К тому же поляки почти все время держат ворота запертыми.
Хан сокрушенно покачал головой:
— Меня расстроил твой ответ, Бурангул, сильно расстроил. Мы спешим в легницкие земли и не можем тратить время на долгие осады силезских городов.
Бурангул перестал дышать.
— Но мне по нраву твоя смелость, — продолжал хан. — За смелость я вознаграждаю щедро. Ты не веришь в могущество моих туменов и не боишься
говорить об этом. Что ж, правильно. Одной верой победы на этих землях не добьешься. Мы сможем обойти крепость, оставив ее в тылу?
— Это возможно, — сотник воспрял духом. — Правда, придется вступить в лес, но…
— Ясно, — оборвал хан. — Теперь расскажи о своем пленнике.
Бурангул расслабился. Но доклад его был краток:
— У поляков и немецких воинов с черными крестами на одеждах было двое пленных. Молодая женщина и этот человек. Женщину увезли в крепость, а его
хотели казнить в поле. Мы отбили пленника. Когда я понял, что он говорит по-нашему, то взял его с собой. Ведь здесь, в Польше, это большая
редкость. Кроме того, может быть, он укажет непобедимому хану слабое место в обороне крепости.
Только теперь внук Темчина-Чингисхана удостоил Бурцева взглядом.
— Откуда ты знаешь язык воинов степи?
— Я много путешествовал, — уклончиво ответил он. Ответил по-татарски, привыкая к пробудившимся навыкам полиглота.
— За что тебя приговорили к казни носители черных крестов и их польские союзники?
— Дрался против них, вот и приговорили.
— А против нас ты тоже дрался?.. — Глаза кочевника изучали пленника. — Я знаю о лесном отряде, который без разбора нападает на куявцев,
мазовцев, немцев и моих воинов. Ты принадлежишь к этому отряду?
Бурцев молчал. Врать в эти проницательные глаза опасно. Сказать правду — еще опаснее.
— Ладно, поговорим о другом. Если ты поможешь взять польскую крепость, то будешь свободен и богат. Если откажешься, с тебя сдерут шкуру и бросят
в огонь.
Снова от него требуют невозможного!
— Я не был в крепости и не знаю ее слабых мест. Меня захватили в плен далеко за городскими стенами, там же хотели и казнить, — ответил Василий.
И приготовился умирать — долго и мучительно. Но испытующий взгляд Кхайду он все-таки выдержал.
Прошло около минуты, прежде чем хан заговорил снова. Обращаясь уже к Бурангулу:
— Я не вижу и не слышу лжи. Ты взял бесполезного полонянина, сотник. Он не годится ни на что, кроме грязной работы и грязной смерти. Уведи его к
пленным полякам и уходи сам.
… В ту ночь, к великому счастью Бурцева, кочевники отдыхали после длительного перехода. Так что смог наконец передохнуть и он. Спать. Сейчас —
только спать. Знакомство с собратьями по несчастью, затравленно сбившимися в кучу под охраной вооруженных воинов, было отложено до завтра.
Глава 47
Снова повезло! Или не повезло? За поваленными деревьями не таились силезские лучники и арбалетчики. Небольшую группу пленников, среди которых
оказался Бурцев, надсмотрщики гнали на расчистку очередной засеки.
Небольшую группу пленников, среди которых
оказался Бурцев, надсмотрщики гнали на расчистку очередной засеки. С тех пор как тумены кочевников начали обход Сродовской крепости,
многотысячной орде пришлось углубиться в лес. А лесов степняки не любили. Леса заставляли растягиваться их в узкую беззащитную колонну. Леса