забава воину, у которого есть оружие? А если уж драться без лука и сабли, то куда полезнее конная борьба на поясах. Сбросить в бою противника с
седла, ухватив его за кушак, — разумнее, чем бить кулаком по прочному доспеху.
Бурцев притих: помнится, под Вроцлавом его именно так и свалили с Уроды. А ханская свита уже тянула сабли из ножен. Однако смертный приговор
взбунтовавшемуся пленнику в ту ночь так и не прозвучал
— В чем дело, Димитрий?! — обратился Кхайду к сопернику Бурцева. — О чем ты спорил с пленником, одолевшим тебя в честной схватке?
«В честной»? Гм, понятие о чести здесь весьма растяжимо.
— Этот человека — с русская земеля, — коверкая татарские слова, ответил тот, кого назвали Димитрием. — Он браниться ручча так же хорошо, как и
я.
— Так ты русич? — Хан внимательно посмотрел на Бурцева.
— Не отрицаю, — пожал плечами он.
— И как же тебя зовут?
О, сам хан соизволил поинтересоваться именем полонянина. Знаковое событие. Но добрый ли то знак?
— На родине меня называют Василием, на землях Силезии кличут Вацлавом.
— Очень интересно! Сотник Бурангул принял тебя за поляка. Я — тоже… Подумать только, в улусах польских князей бродит образованный рус, знающего
языки Востока и Запада.
— Я же говорил, хан, что много путешествую. А нам, мирным скитальцам, поневоле приходится учить наречия разных народов, чтобы не сгинуть на
чужбине.
— Только вот дерешься ты совсем не как мирный скиталец, — заметил Кхайду-хан. — И глаза не научился прятать, подобно беззащитным странникам. А в
твоих глазах я вижу дух истинного воина. Тебе не место у костра полонян, русич. Твое место либо среди прославленных богатуров, либо среди
мертвых. Такие люди, как ты, могут быть или очень полезными, или очень опасными. Ты опасен или полезен, Вацалав?
Елки-палки, да ведь это шанс! Кто знает, может быть, в войске кочевников ему будет проще добраться до Аделаиды. Да и поквитаться с Конрадом
Тюрингским и Казимиром Куявским — тоже.
— Тебе решать, непобедимый хан, — Бурцев склонил голову, как заправский царедворец. — Но знай: у меня есть основания ненавидеть крестоносцев и
их польских приспешников. Именно поэтому я и оказался в землях Силезии.
— Что же стало причиной раздора между тобой и моими врагами?
— Невеста, — Бурцев солгал, не моргнув глазом. Ну, какая ему, на фиг, Аделаида невеста-то!
— Что? — изменился в лице Кхайду.
— Моя возлюбленная… — голос его не дрогнул. Ведь это уже не было наглой ложью. Даже полуправдой не было: Бурцев давно понял, что влюблен в дочь
Лешко Белого. — Моя возлюбленная, которую тевтоны и куявцы похитили для князя Казимира.
— Твою будущую жаным хатын забрал хан Казимир из Куявского улуса?! — встрепенулся Кхайду. — Юзбаши Бурангул говорил, что воины с крестами и их
союзники-поляки везли с собой молодую хатын-кыз . Что ж, может быть… Может быть, ты говоришь правду, Вацалав. Любовь — сильное чувство,
способное толкать даже мудрейшего мужа на глупости.
То ли это блик от углей ночного кострища, то ли воспоминание о чем-то былом, бередящем душу? На жестком лице хана промелькнула тоска,
свойственная скорее поэту, нежели воину. А этот Кхайду, оказывается, тот еще романтик!
— Вацалав! — Хан долго вглядывался в глаза Василию, пытаясь прочесть самые сокровенные мысли пленника. — Я готов поверить твоим словам и даже
простить твое дерзкое нападение на мои осадные орудия под Вроцлавом. Я готов дать тебе оружие, чтобы впредь ты бился бок о бок с моими воинами
против нашего общего врага. Но горе тебе, если ты обманешь мое доверие. Да будут свидетелями вечный Тенгри и всемогущая Этуген .
— Димитрий! — Хан повернулся к медведеподобному русичу. — Возьми Вацалава под свое начало. Присматривай за ним как следует. Если усомнишься в
его преданности, убей… Отныне, Вацалав, унбаши русов Димитрий — твой начальник. Выполняй его распоряжения и не смей перечить. За малейшее
ослушание тебя ждет смерть. За бегство с поля боя — смерть. За нерасторопность в походе — смерть.
— Благодарю, хан. — Бурцев с достоинством поклонился. Несмотря на зловещие предупреждения Кхайду, он был доволен. Судьба давала ему новый шанс.
И новую надежду. — Ты не пожалеешь о том, что сделал.
— Делаю это я по двум причинам, — строго объяснил хан. — Во-первых, мудрый военачальник должен ценить и no-возможности привлекать к себе сильных
и смелых воинов, даже если те бьются на чужой стороне. А во-вторых… Я желаю тебе найти свою хатын-кыз, Вацалав.
Удар плети. Конское ржание. В следующую секунду Кхайду уже несся меж угасающих лагерных костров. Свита сорвалась вслед за ханом.
Десятник-унбаши Дмитрий озадаченно поскреб в затылке, пробурчал:
— Ну, что, ратник, пойдем к нам, раз уж привалила тебе ханская милость. Вон там костры русской дружины горят.
— Русской?!
— Ну, не половецкой же. Ступай со мной…
Кажется, медведь в броне уже справился с гневом и не собирался больше «лишать живота» ханского протеже. Только потирал отшибленный пах. Бурцев
не удержался — спросил:
— Чего это там хан насчет хатын говорил?
— Да старая история! У Кхайду умерла любимая жена. До сих пор по ней страдает, бедолага. Лучшие мастера из далекой страны Катая ему даже на