которых кочевники в огромных количествах набирали на покоренных землях. Но оружие подневольному люду монголы доверять остерегались — слишком
ненадежной была их верность и храбрость в бою.
Союзники примыкали к татаро-монгольским туменам по доброй воле. Кто-то — в качестве наемников, рассчитывая прославиться, пограбить и сделать
карьеру в сильном войске. Но помимо злато- и славолюбивых «диких гусей» шли в поход и «идейные» соратники. Таковыми, по словам Дмитрия, и были
русичи.
— Не понимаю! — признался Бурцев. — Татары, монголы или уж не знаю теперь, как их правильно величать, покорили Русь, а потом вдруг обрели там
верных союзников?
— Б… дь!
Бурцев аж вздрогнул от неожиданности. Слово «ложь» звучало на древнерусском превесьма похабно. Во времена Василия таким словцом будут
презрительно именовать женщин не самого тяжелого поведения.
— Так объясни же мне, неразумному, почему ты считаешь это… э-э-э… неправдой?
— Да потому что никто и никогда не покорял Святую Русь!
— Хочешь сказать, татары не жгли городов и не убивали людей?
— Жгли и убивали. Так что с того? Наши князья со своими гридями тоже постоянно палят и разоряют земли друг друга. И людей в полон уводят, и
мирных оратаев живота лишают, и дань платить велят. Так что для простого мужика — что татарин, что соседушка с мечом — все едино. А ведь еще и
поляки, и тевтоны, и венгры набегами на нас ходят. Ну, а мы на них. Война, усобица — дело обычное. Али сам не знаешь?
Странная, блин, психология царит в тринадцатом столетии! Хотя… В условиях нескончаемых междоусобных войн разница между внутренним и внешним
врагом и впрямь как-то размывается.
— Татары-бесерманы, они что?! — продолжал рассуждать Дмитрий.
— Татары-бесерманы, они что?! — продолжал рассуждать Дмитрий. — Им наши леса и пашни даром не нужны. Они народ степной, вольный — пришли и ушли.
Кто к ним с миром и пониманием, к тому и они с уважением и почтением. Ну а если какой русский князь первую стрелу пускает, тогда, ясное дело,
сеча начинается. Тогда татары лютуют, как любой лютовал бы на их месте. И ведь все равно уходят потом! Землю себе не забирают, как те псы-рыцари
немецкие! Веру православную менять и идолам своим поклоняться не заставляют… Эх, вовек не было бы вражды между их ханами и нашими князьями, кабы
князья неразумные первыми зло татарам не учинили.
— Первыми?! — У Бурцева отвисла челюсть.
— А ты думал! С чего все началось-то, Василь?
— Ну… с битвы на Калке?
— Во-во! А перед той бранью что было?
— Что?
— Злейшие враги татар половцы-кипчаки хана Котяна пришли в Галич к Мстиславу Удалому просить у русских князей помощи. Те самые половцы, что
своими набегами принесли столько горя на наши земли! Но князья уже привыкли наяти половецкую конницу для своих усобиц и не собирались впредь
отказываться от их помощи. Потому, видать, и решили выступить против татар. На совете в Киеве Мстислав Галицкий, Мстислав Киевский, Мстислав
Черниговский и Даниила Волынский поддержали Котяна и отправились со своими дружинами в поход.
— А татары?!
— Татары тоже присылали своих послов — просить мира. Да погубили тех послов наши князья. Неслыханное дело, Василь, в коем нет ни чести, ни
доблести, — перебить мирное посольство! Такого прощать не принято. Татары и не простили. Тем более что именно русичи первыми обнажили против них
свое оружие. Даниил Волынский и Мстислав Галицкий переправились через Днепр, напали и обратили передовой полк татар в бегство.
А битва на Калке позже была. Наши гордые князья секлись с татарами по отдельности, а половцы обратились в бегство и смяли русские дружины. В
общем, татары одолели. Только десять русичей из каждой сотни вернулись домой. Но победители тоже потеряли многих воинов и отступили обратно в
степь. А потом пришли снова.
— Мстить?
— Снова мира искать! Им нужен был проход через русские княжества. И союзники, а не враги в тылу. И помощь: фураж да припасы… Помощь, Василь, а
не дань. Те города, что оказывали эту помощь, становились «гобалык» — «добрыми градами».
— Но ведь был еще и «злой город», — Бурцев напомнил собеседнику о сожженном дотла Козельске.
— Это — вотчина Мстислава Святославича Черниговского — одного из князей, перебивших татарских послов, — помрачнел десятник. — Потому и разорили
татары город.
— Много городов, — уточнил Бурцев.
— Не так уж и много! Только те, чьи князья выступали против татар. По степным законам, первая выпущенная противником стрела означает смертный
бой. Умные князья стрел пускать не стали.
— Откупились? — презрительно усмехнулся Бурцев.
— Дурак ты, Василь! Союз заключили. Выгодный и нам, и татарам.
— Не пойму я тебя, Дмитрий. Какой вообще может быть союз с тем, кто пришел на твою землю с огнем и мечом!
— Да не было огня и меча! — вспылил десятник. — Не покорять Русь пришли татары, не палить наши грады и веси. Другие у них были помыслы — пройти
через русские земли, настичь и разбить половцев, которых взял под защиту венгерский король. В Венгрию сейчас направлены главные силы татар —
тумены Бату-хана и его лучшего полководца Субедэ.
— Но русичам-то какая польза от этого похода?
— Ну как же! Отбить у венгров и вернуть Галич. Много воинов из галицкого и соседнего волынского княжеств примкнуло к Батыю. Ну а мы вот