Пышные чёрные волосы превратились в короткую стрижку «под мальчика», сногсшибательно дорогие и модные платья сменились на потёртые джинсы в обтяжку и расчётливо драную футболку — впрочем, тоже совсем не дешёвую. От этого принцесса потеряла часть своей величественности, зато… как бы это точнее сказать… очаровательно приблизилась к собеседнику или к любому восхищённо глазеющему субъекту.
— Как вам мой новый стиль «гаврош»? — спросила Дзинтара.
— Шикарно! — одобрил Джерри, а немногословный Хао лишь с энтузиазмом кивнул.
Никки пожала плечами:
— Раньше мне больше нравилось. Платья были такие красивые.
— Дикий робинзон! — отмахнулась Дзинтара. — Твоим мнением пренебрежём. Ты не понимаешь роли демократичного стиля в… э-э…
— …в личной жизни, — догадался Джерри.
— Правильно. — Голос принцессы остался спокойным, но её загорелые щеки стали капельку румянее. — Мне тоже хочется положить руку на чью-нибудь шею, и чтобы она при этом не отвешивала почтительный поклон.
Тут уже Джерри покраснел, а Никки озадаченно подняла брови.
— Неужели всё так плохо? — старательно небрежно спросил Джерри.
— Эх, Джерри, — вздохнула Дзинтара, — жаль, что у тебя нет второй головы и шеи…
Первая откровенность такого рода со стороны Дзинтары показала, что благородная принцесса окончательно перевела Джерри в разряд друзей и не собирается смотреть на него другими глазами. Утренняя мимолётная сцена между Никки и Джерри вызвала неожиданный резонанс.
Юноша покраснел ещё больше, а Никки расхохоталась:
— Представляю себе: Джерри с двумя шеями, и на каждой висит по девице!
— После того огненного танго на Балу Выпускников лучше превратить Джерри в двенадцатиголового дракона, чтобы успеть пристроиться хотя бы к одной шее! — усмехнулась Дзинтара.
Джерри совсем смутился и заёрзал на стуле. А Никки вдруг прекратила смеяться.
— Кажется, у меня проблемы… — сказала она. — А я, как назло, чертовски вспыльчива…
Из ожерелья Никки, где обитало много хитрых штучек, вырвался красный лазерный луч и погас в чашке чая, стоящей перед девушкой. Чай взбурлил, но быстро успокоился, исходя паром. Никки осторожно отпила из чашки и удовлетворённо кивнула.
— Нет у тебя никаких проблем, — проворчал Джерри. — Не кипятись.
— Вы как-то странно изменились за лето… Что случилось? — не смогла сдержать любопытства Дзинтара.
— Мы с Джерри теперь больше, чем друзья! Гораздо больше! — смело сказала Никки. — Он теперь мой Лев, а я — его Леопард. Я влюблена в него больше, чем в шоколад.
Джерри заалел и сказал смущённо:
— Никки, это не принято — так откровенно хвастаться личными делами.
— Почему? — рассмеялась Никки. — Люди, вы странные! Хвастаться одеждой и машинами — можно, а своим Львом — нет? Ну-ка, немедленно похвастайся мной!
Джерри глубоко вздохнул и смущённо улыбнулся.
— Не могу. Это глубоко внутри и не выворачивается наружу.
Никки не была привередлива:
— Молодец! Всё равно хорошо сказал… — И она, улыбаясь, снова поерошила длинные каштановые волосы Джерри.
— Сил нет смотреть на вас, влюблённых идиотов… — проворчала размягчённо Дзинтара.
А Хао действительно опустил глаза и стал похож на задумчивого Будду.
Джерри с Никки не были бы так безмятежно поглощены друг другом, если бы знали, что в это же самое утреннее время проходили два совещания — на соседней планете и в ближайшем городе.
Одна встреча посвящалась Джерри, на другой обсуждалась судьба Никки.
В четырёхстах тысячах километрах от Колледжа, в просторной комнате с низким потолком и без окон, вокруг круглого стола сидели трое мужчин. Внешне все они были как на подбор: среднего возраста, с невыразительными лицами, в неброских костюмах. Лишь голоса обладали индивидуальностью: один человек был пискляв, второй говорил баритоном, а третий хрипел и покашливал.
Хриплый сказал:
— С сегодняшнего дня я возглавляю операцию «Наследник» и хочу, чтобы до «Беседы» мы задействовали «Сирену».
— Чёрт побери, ты уже третий раз это говоришь, — пробурчал баритон.
— Мы знаем, чего ты хочешь, — перебил писклявый. — Но пока «Профессор» не войдёт в активную фазу, мы не сможем спланировать следующие шаги.
— Ждать недолго, — сказал кашляющий. — «Профессор» активизируется уже сегодня.
— «Профессор» активизируется уже сегодня.
— Не верю я в этого профессора, — пробормотал баритон, — в нём обаяния ни на грош. От него воняет…
Другая встреча проходила в светлой роскошной комнате всего в пятистах километрах от кафе, где сидели четверо наших друзей. В огромное окно заглядывали солнце и вершины городских небоскрёбов.
Делового стола в комнате не было. Просто стеклянная сверкающая пластина с парой бокалов на ней непонятным образом висела между мягкими креслами.
В одном из этих кресел сидел красивый высокий человек и повелительным тоном говорил собеседнику:
— Сейчас она практически безопасна. Прикормите её немного, приручите — и достаточно. И так слишком много шума вокруг этой Маугли.
Второй человек слушал молча. Откуда-то сквозило ледяной очевидностью, что он безоговорочно предан говорящему. Ему было всё равно, что делать — приручить указанную зверюшку или оторвать ей голову. Он выполнит всё, что прикажет прикормивший его всесильный хозяин.