Тимофей решил, что ему померещилось. И больше об этом не думал.
Вечером того же дня двое обитателей камеры подошли к нему сразу после раздачи ужина. Тимофей, успевший поднести миску к лицу, опустил ее на колени. Затем вопросительно уставился на визитеров.
Один из них был тот самый краснокожий, с которым Резвых разговаривал на второй день пребывания в тюремной камере. Другой был индивидуумом со свинообразным рылом. Пятачок у товарища украшало такое количество дырок, что любой земной Хрюша просто обзавидовался бы.
— Вы откуда такие? — спросил тюремный Пятачок, покачиваясь с носка на пятку.
Тимофей устало поглядел на него. И не удержавшись, поскреб отросшими ногтями левое плечо. Все эти дни о нормальном мытье он мог только мечтать. Поэтому сейчас от него разило, как от нечаянно размороженного мамонта. Хотя вода в камере была — справа, напротив входа, был установлен небольшой кран, вделанный прямо в стену. И возле него можно было помыться, поливая себе из тех же чашек, из которых они пили. Но без мыла это все равно было не мытье, а размазывание грязи…
Даже естественные нужды приходилось справлять в центре камеры, стыдливо отворачиваясь от сокамерников. На роль туалетной бумаги у входа в камеру была выставлена стопка листьев неизвестного растения.
Пока Тимофей молчал, занимаясь плечом, за него ответил Лexa:
— С Земли. Хорошая такая планетка, голубая… то есть на две трети покрытая водой.
— Непонятно, за что вы старших обидели, — почти мягко сказал свинообразный.
Но мягкость эта была обманчивой. Тимофею приходилось видеть очень опасных людей, разговаривавших еще мягче, чем этот товарищ с рылом. Он знал, что такая мягкость почти всегда проистекает от ощущения за собой силы.
— На обиженных воду возят, — просветил посланцев Леха, — и кладут кое-что.
Тимофей отставил миску в сторону и заявил:
— По-моему, это нас пытались обидеть.
— Да ты что! — тут же возмутился Леха. — Ты нас, путевых пацанов, обиженными называешь?
Ребята из иных миров одарили их недоуменными взглядами.
— Это мы так шутим, — нетерпеливо проговорил Тимофей, — между собой. Выкладывайте, что хотели сказать.
Краснокожий на мгновение отвел глаза. Заговорила совесть? Значит, еще не все потеряно. Нет, не зря Тимофей уважал фильмы про краснокожих индейцев.
— Вы обидели наших старших, — велеречиво продолжил Пятачок. — Мы подумали и решили всей камерой, что вы больше не должны жить с нами.
— Мы подумали и решили всей камерой, что вы больше не должны жить с нами. Мы сбросим вас в жиган.
И Пятачок кивнул куда-то назад, в пустое пространство камеры.
— Долго же вы думали, — зло, но спокойно произнес Тимофей, напряженно обдумывая ситуацию.
Жиган — это что? И насколько организованно местное тюремное сообщество? Драться против всех сразу бесполезно. Но вполне возможно завалить за короткое время нескольких главарей. А затем крысы, как им это и положено, разбегутся перед крысоловом.
— Мы вас сбросим, когда вы будете спать, — довершил свою речь свинообразный, затем плавно развернулся и удалился к одной из двух групп.
Краснокожий, немного помедлив, последовал за ним.
Тимофей взял миску в руки. В коричневой жиже плавали куски странноватого мяса, бело-желтого и с прожилками. В животе слышалось голодное бурчание — местной пищи телу явно не хватало. Упражняясь, он постоянно испытывал чувство голода.
Но то, что сообщил свинорылый, мешало сейчас спокойно приняться за еду.
— Ну и что делать будем? — напрямик спросил Леха.
Тимофей вздохнул:
— Подводить итоги. Итак, мы сидим здесь уже шесть дней.
— Сегодня седьмые сутки, — вставил Леха.
Резвых кивнул:
— Именно. Между тем мы ничего не знаем. За что нас посадили, сколько еще будем тут сидеть… А ведь встретили нас у самых ворот. Значит, ждали. И арестовали, хотя мы даже не зашли в город и не успели натворить в нем дел…
— Ну не скажи. — Леха пожал плечами. — Мы здесь уже искали Ларец. И вели себя при этом как нормальные пацаны. То есть по-деловому. Может, это наши прежние дела аукаются?
— Ну да. — Тимофей хмыкнул, почесал опухшую щеку, которая вдруг принялась зудеть, — То, что ты называешь «по-деловому», во всем остальном мире называется аферами. Действительно, мы в прошлый раз натворили здесь дел. Нас вполне могут вспомнить те, кого мы задели, защищая старушек. И возможность жалоб с их стороны не исключена. Но Вигала упоминал, что суд за такие дела в городе магов творится определенным образом. Если тебя подозревают во лжи, то предлагают сунуть голову в пасть Клонейскому Быку. И уже оттуда повторить свои показания. А Клонейский Бык может эту головушку и откусить…
— Любишь ты поминать ужасы на ночь глядя… — Леха поежился.
— Но мы сидим тут семь дней… то есть почти семь. И никто нам не предлагает совать куда-нибудь голову.
— Может, у рогатого сейчас разгрузочные дни, — уныло сострил Леха.
— Не думаю… В этом случае нам все равно бы объявили, за что задержали. И когда поведут к Клонейскому Быку.
Тимофей поднес миску ко рту, губами выловил оттуда еще один кусок мяса и принялся энергично жевать. Процесс потребления еды все еще отдавался легкой болью в деснах. Но сейчас голова была занята мыслями, и он почти не обращал на это внимания.