По деревням Ванесса прогуливалась в обычной одежде, запихав колдовской плащ в дорожную сумку и то же велев сделать Гаризе Шпаге. Так удавалось увидеть гораздо больше — жители принимали Вон за иностранку откуда-то из-за моря и разговаривали относительно свободно.
А вот заметив серый плащ — сразу скукоживались, боялись раскрыть рот.
Однако в целом деревенские жители оказались не такими зашуганными, как городские. В глухую провинцию колдуны заглядывают не так часто, и простым людям дышится немного легче. Живут они по большей части бедно, но все же не так кошмарно, как в иххарийских трущобах. Если горожане стараются поменьше бывать под открытым небом, то селяне, напротив, почти не заходят под крышу. Даже цвет их кожи немного отличается.
Налоги с них дерут лютые. Крестьяне работают без продыху, днем и ночью надрываясь на хозяина, но все не могут выбиться из нужды. Плодородные земли Серой Земли дают по два, а кое-где и по три урожая в год, однако все это оседает в кошельках колдунов.
Тем не менее крестьянам тоже иногда удается отдохнуть. Двенадцать обязательных ежегодных праздников — дни рождения Совета Двенадцати. Когда кто-то из серых плащей отмечает свое рождение, во всей Серой Земле царит веселье — устраиваются шествия, готовится угощение, все поют и пляшут, поднимая чарки за повелителя в далеком Иххарии. Даже колдуны в эти дни как будто добреют.
До селян уже дошла весть, что теперь праздников будет только одиннадцать, и они с явным неодобрением отзывались о нехорошем длике. Что ему — жалко дать людишкам лишний выходной? Такое же плохое время последний раз было в прошлом веке, когда у двух членов Совета совпали дни рождения.
В будничные же дни все идет по издавна заведенному порядку. Еще солнце не поднялось, а крестьянская хибара уже кипит жизнью. Муж на заре уходит в поле, жена остается на хозяйстве. В полдень она или кто-нибудь из детей относит отцу обед. На закате усталый пахарь возвращается домой, ужинает и ложится спать. Гак изо дня в день, круглый год.
Иногда селянин все же выкраивает для себя часок-другой — заглянуть в кабак, послушать бродячего музыканта, подраться на палках. Бой на палках — любимое развлечение простонародья Серой Земли. По сути, просто фехтование на дубинках, но очень жестокое — поединок всегда идет до первой крови, а дерущиеся обычно метят друг другу в головы. Нередко дело заканчивается тяжелыми травмами или даже смертью.
Колдуны не запрещают эту опасную забаву — надо же плебеям как-то выпускать пар. Пусть колошматят друг друга вволю — лишь бы налоги платили.
Ванесса беседовала со всеми подряд. С пахарями, пастухами, кузнецами, кожевниками, кабатчиками, браговарами, а особенно долго — с алькальдами, как здесь называли деревенских старост.
С пахарями, пастухами, кузнецами, кожевниками, кабатчиками, браговарами, а особенно долго — с алькальдами, как здесь называли деревенских старост. Эти ребята выглядели до удивления похожими — почти все пожилые, степенные, с окладистыми брюшками и широкими лицами. С Ванессой они говорили охотно — рассказывали о своем житье-бытье, жаловались на недород (хотя с полей не успевали носить снопы), беззлобно бранили лентяев пастухов и приглашали отведать домашней бражки.
В деревне с загадочным названием Желтый Навозник Ванесса осмотрела даже имение колдуна-феодала. Некто Кейфей Задница — один из самых бедных и ничтожных колдунчиков во всей Серой Земле. Судя по тому, что этому типу уже перевалило за сорок, а он до сих пор носит фиолетовый плащ, магические способности у него буквально микроскопические.
Дремлющий на крыльце валет Кейфея тоже принял Ванессу за иностранку, которые за последние два месяца встречались все чаще и чаще. Он охотно выпил предложенную капитаном Миленианом чарочку и очень быстро разговорился.
— Если по правде, барышня, так служить лучше всего у купца какого-нибудь, — доверительно рассказывал валет. — Простого человека, не колдуна. Вот там хорошо, я раньше служил.
— А что, купец больше платит? — любопытствовала Ванесса, присев рядом.
— Купец-то? Да нет, платит он даже меньше, чем колдун. Зато обращение куда как приятней. Он же не колдун, он наш, человек простой, только позажиточней. И живет по-простому, как все. И кормит хорошо, за стол свой посадить не гнушается…
— А колдун?
— А колдун нашим братом брезгует, смотрит как на вошь последнюю. И все у него какие-то капризы странные. Кушанье колдуну подашь — «ах, аура нехороша, выкинь это, сготовь другое!». Что за аура-то такая, барышня? Я ить и не знаю, что это за зверь такой! Вы вот когда-нибудь такое словечко слыхали?
— Никогда не слыхала, — не моргнув глазом, ответила Ванессе.
— Вот и я не слыхал — так где ж я ему подобное найду? А уж коли колдун сердит станет… коли купец сердит — так он тумака тебе отвесит, да и дело с концом. Ну рассчитает, если сильно его осердишь. А колдун — он же что хочешь сделать может. Возьмет да и почикает тебя ножиком, али поджарит заживо — и ведь жаловаться некому, на колдуна управы нет! Да и развлечения у них ить и странные… Слыхали, что они порой ночами вытворяют? Я один раз своими глазами видал — жуть кромешная!