За любой проступок наказание одно — розги. В холле на первом этаже непременно висит таблица, регламентирующая обязанности учеников. Так и написано:
«Ученики обязаны:
рано ложиться спать перед школой, иначе их накажут за зевание;
хорошо мыться перед школой, иначе их накажут за грязные лица и руки;
есть перед школой, иначе их накажут за бурчание в животе;
приходить на урок вовремя, иначе их накажут за опоздание;
коротко стричься, иначе их накажут за длинные волосы;
следить за состоянием одежды, иначе их накажут за неряшливость…»
И далее в таком же духе — всего около полусотни правил.
Занятия начинались в девять часов утра, уроки длились по целому часу, но было их за день всего четыре. Между уроками перемены — первая и третья всего по пять минут, зато вторая очень длинная, сорокаминутная. На ней ученики обедали тем, что принесли из дому, — столовых в школах не водилось.
На ней ученики обедали тем, что принесли из дому, — столовых в школах не водилось.
Побывав в Иххарийском гимнасии, Ванесса ретила, что школьных звонков в Серой Земле нет. Однако выяснилось, что это касается лишь гимнасиев — в обычных школах звонок дается точно по расписанию, хотя собственно «звонком» и не является — вместо ЭТОГО сторож бьет колотушкой по железному котлу.
Образовательная система… во время уроков Ванесса прогулялась по коридорам, приоткрывая двери и слушая, что происходит в классах. Кое-что выглядело так же, как в земных школах, кое-что заметно отличалось.
Например, на уроке арифметики в третьем классе учитель спрашивал:
Что есть умножение?
Умножить два числа вместе означает отыскать третье число, которое содержит в себе столько единиц из двух чисел, данных для умножения, сколько другое от этих двух чисел содержит единицу, — бодро рапортовал ученик.
Учитель остался доволен ответом, а вот Ванессу переклинило. Она попыталась осмыслить услышанное, но у нее так и не получилось.
А на уроке геометрии в пятом классе учитель просил:
Начерти-ка мне, дружок, двойной стальпаэдр, осложненный квадратным теллурическим кальпистом.
И Ванессу снова переклинило. Она и не знала, что в языке серых есть такие слова.
Особенно долго Вон задержалась на уроке истории. Ученики называли прежних членов Совета Двенадцати, отвечали, кто из них чем знаменит. Покачивающийся учитель нетвердым голосом спрашивал:
Что должно знать о Нергении Добром? Рукаро, ответь!..
У него было сто пятнадцать наложниц, с которыми он прижил триста шестьдесят детей…
Ах ты ж, филин запечной, рожа твоя овечья, и это так-то ты урок выучил?! Садись, заслонка утуккова! Саах, ответь ты…
Нергений Добрый был главой Совета Двенадцати с шесть тысяч шестьсот восемьдесят девятого по шесть тысяч семьсот восемнадцатый год. Он провел судебную реформу, ввел государственную монополию на продажу спиртных напитков и начал готовить новый свод законов, который был закончен и проведен в жизнь преемником Нергения Доброго — Кубохом Закатонцем, который был главой Совета с шесть тысяч семьсот восемнадцатого по шесть тысяч семьсот двадцать первый…
Молодец, каналья… Хоть и дурак, а урок верно затвердил…
На этом месте Ванесса внимательнее присмотрелась к учителю, и ей показалось, что тот в стельку пьян.
В целом у Ванессы Ли остались вполне сносные впечатления от школьной системы. С одной стороны, недостатков куча — работать и работать, улучшать и улучшать. С другой — могло быть намного хуже. Образование все-таки бесплатное, знания дети получают, Слово Древних из программы уже исключено…
Не так уж все плохо, если вдуматься.
Жизнь взрослых иххарийцев оказалась гораздо печальнее. Ванесса начала с осмотра фабрик и заводов — но не оружейных, в которые серые и раньше вкладывали большие средства, а теперь там и вовсе хозяйничают плонетцы. Обычных фабрик, производящих товары общего потребления.
Первой в списке стала небольшая прядильная фабрика, принадлежащая какому-то колдуну. Сам он, впрочем, там отродясь не показывался — всеми делами занимается управляющий-простолюдин.
Гариза Шпага сказала, что в Серой Земле это нормальное явление — многие колдуны владеют большими капиталами и недвижимостью, но мало кто из них утруждается управлением лично. Нанял хваткого человечка из простых — и пусть работает. Если доходы падают, управляющего сразу выгоняют, а то и превращают в дымящуюся лужу — однако платят колдуны щедро, так что желающих хватает.
Если доходы падают, управляющего сразу выгоняют, а то и превращают в дымящуюся лужу — однако платят колдуны щедро, так что желающих хватает.
Фабрика выглядела неприглядно. Целиком сложена из серого каменного кирпича, проходы узкие, потолки низкие. Дверь оказалась такой маленькой, что Ванесса стукнулась головой о притолоку, а высоченные паладин и эйнхерий вовсе согнулись в три погибели.
О появлении ревизии мгновенно было доложено на- чальству. Ванесса не успела даже рассмотреть правила, лозунги и плакаты, покрывающие каждый дюйм маленькой прихожей, а к ней уже выскочил директор — нервный, поминутно кланяющийся коротышка. Ужасно испуганный такими важными гостями, он дрожал, как в лихорадке, неловко поддакивал каждому слову Ванессы и едва только не падал в обморок, когда у него что-то спрашивали. Трясущимися руками он налил всем чаю, предложил пахнущие плесенью пряники и начал жевать собственный воротник, когда его попросили показать фабрику.