— А может, это не мужское обаяние, — улыбнулся Джейко, — а человеческое?
— Что-то непохоже, — после долгого разглядывания ответила она. — Но, пожалуй, кафе — это хорошая идея. — Сливовый цвет ее глаз словно потеплел на миг. — Мне как раз хотелось сделать перерыв. Да и краскам надо чуть подсохнуть.
Она попросила одного из расположившихся неподалеку художников присмотреть за мольбертом, и они, не особо торопясь, пошли по одной из дорожек парка.
— И все же, что именно должны вы были показать Алиере? — Тацу с интересом смотрел на нее. Он любил таких людей — как драгоценные камни, каждая грань притягивает взор, каждая — интригует.
— Трудно объяснить в двух словах. Алиера… был очень яркий. Как огонь в ночи. Никакой серости, никакого спокойствия. А Эггерра хотел сделать из него поистине шедевр. И я говорю не только о его голосе, хотя и о нем тоже. Но скорее о духовном развитии, как Эггерра его понимает.
Она покачала головой.
— Я не смогу объяснить. Пообщайтесь с другими «шутами» и поймете сами. Я же могу рассказать вам только свою часть.
— Но вы же знаете, что происходило с ним?
— Конечно. Я и сама когда-то прошла нечто подобное.
— Как и все остальные «шуты», правильно я понимаю?
Они дошли до небольшого полупустого в это время кафе, расположенного в стеклянном павильоне с куполообразной крышей. Джейко открыл перед художницей дверь, она поблагодарила рассеянной улыбкой и прошла к столику у самой стены — полупрозрачной, отчего пейзаж за нею казался подернутым легкой дымкой. Тацу помог Олло снять пальто, а официант пододвинул ей стул и положил перед новыми посетителями меню.
Кофе и сигареты — привычный выбор людей их профессий и образа жизни.
— Да, все «шуты» проходили… по своему пути. Что-то в этих дорогах было схожее, — так же, как Роко Маери, художница приглушала звонкие звуки, что выдавало в ней уроженку западных земель, — но все равно каждому нужно было что-то свое.
— Для чего нужно?
— А разве Нани вам не рассказал?
— Рассказал, но я хочу услышать вашу версию. Так зачем этот путь «пешки» до «шута»?
Детануске задумалась, но ненадолго. Некоторое время смотрела на парк за окном, потом вновь повернула голову к Тацу и просто ответила:
— Чтобы стать настоящим. Понять себя и мир. Но прежде всего себя. Мы раскрываем людей миру и самим себе.
Понять себя и мир. Но прежде всего себя. Мы раскрываем людей миру и самим себе. Просто делаем их настоящими. Понимайте как хотите, у меня нет других слов для объяснений.
Маг медленно кивнул.
— А что с Алиерой?
— С ним все было очень интересно. Сначала даже я не разглядела в нем ничего необычного. Да, эпатаж. Да, яркий. Но сколько таких молодых нахалов бродит вокруг? Однако постепенно все это проявилось. Знаете, лэр Тацу, в нем поначалу не было… класса, что ли, уровня. Но со временем… это пришло, и так сладко было наблюдать, как он растет, — сливового цвета глаза полыхнули воспоминаниями. — И я приложила к этому руку.
— Гордитесь?
Им принесли кофе. Оба собеседника синхронно потянулись за сигаретами — это уже рефлекс.
— Наверное. Приятно так думать.
— Мне почему-то кажется, что его смерть вас не очень сильно расстроила.
Олло помолчала, отпила из кружки и прикурила от поднесенного магом огонька. Только потом отрицательно мотнула головой.
— Расстроила. Но… он успел пожить по-настоящему. Жизнь измеряется мгновениями, которые хочется помнить. У него таковых было достаточно, чтобы не рвать на себе волосы по загубленной душе.
— А вам лично его разве не будет не хватать?
— Лэр Тацу, а разве это относится к делу? — Олло скептически посмотрела на чародея.
— Может, и да, может, и нет. Но мне лично интересно. Удовлетворите мое любопытство, дэлэ Детануске, прошу вас.
Художница оказалась в ситуации, когда отказать было и можно, и невозможно одновременно. Джейко умел выстраивать такие фразы. Она это отлично поняла, но артачиться не стала. В конце концов, маг просто подобным образом завуалировал приказ.
— Мне будет его не хватать. Но я переживу.
«Вот так, — подумал Тацу, невольно восхищаясь. — Позиция, однако».
— Спасибо за откровенность. А теперь скажите мне, пожалуйста, кто, по вашему мнению, мог убить Алиеру? Ведь вы же неплохо знали его.
Снова молчание. Олло медленно выдохнула дым и слегка качнула головой.
— Я много думала об этом, лэр Тацу, но не думаю, что кто-то из наших. «Шутам» он был нужен. И интересен. И никому из нас не мешал. Это или какой-нибудь сумасшедший поклонник или даже поклонница, или кто-то из завистников в театре.
— Алиера опасно и ярко жил. Не может быть так, чтобы у него не было врагов. И я не имею в виду театр.
— О других мне неизвестно. Лэр Тацу, я вообще мало интересовалась той частью его жизни, что выходила за рамки нашего общества.
— Так все-таки, какое участие вы принимали в этой его жизни?
— Мы… поначалу мы просто много разговаривали. У Алиеры был весьма странный взгляд на творчество. Мы много это обсуждали.
— А можно поподробней?
— Понимаете, лэр Тацу, Алиера смотрел на искусство как на спорт, что ли… Достиг определенной высоты и больше не интересно. Конечно, в тогдашних наших разговорах это было еще что-то гипотетическое, ведь тогда до вершины ему было еще очень далеко. Но в нем присутствовало стремление добраться до цели, допрыгнуть, дотянуться.