— Она у нас.
— Ты уверен, что это последняя копия?
— Последняя.
Джейн уставилась на Лукаса.
— Так вы все?таки знали про видеокассету.
— Вы хотя бы представляете себе, сколько мусора журналисты получают по почте? — хмыкнул Лукас. — Сколько вокруг помешанных на заговорах и параноиков, которые отчаянно бьются за внимание публики? Мне стоило написать единственную статью про «Баллентри», и я сразу же стал лучшим другом всех джозефов роуков нашей страны. Этих чудаков. Они думают, что стоит им поделиться со мной своими иллюзиями, как я сразу возьмусь за перо. Стану их Вудвордом и Бернштайном[6].
— Но так и должно быть. Это ведь и есть работа журналиста.
— А вы знаете хотя бы одного богатого репортера? Ну, за исключением редких суперзвезд, сколько имен вы можете назвать? Реальность такова, что публике плевать на правду. Ну, может, сенсация продержится несколько недель. Публикации на первых полосах. «Директор Национального совета по разведке обвиняется в убийстве». Белый дом выразит приличествующий случаю ужас, Карлтон Уинн признает себя виновным и раскается, а потом все сойдет на нет, как это бывает с любым другим скандалом в Вашингтоне. Через несколько месяцев публика забудет о нем. А я снова вернусь к своей колонке, долгам и буду ездить на все той же битой «Тойоте». — Он покачал головой. — Как только я просмотрел кассету, которую мне оставила Алена, я понял, что она стоит гораздо дороже Пулитцера. И я знал, кто мне за нее заплатит.
— Это кассета, которую вам послал Джо. Значит, вы все?таки получили ее.
— Чуть не выбросил, как обычно поступаю со всем этим хламом. Потом подумал: ладно, черт с ней, посмотрю, что там такое. Я сразу узнал Карлтона Уинна. Пока я не позвонил ему, он даже не догадывался о существовании этой записи. Он?то думал, что просто охотится за парой проституток. И вдруг все стало гораздо серьезнее. И дороже.
— И он решился пойти на сделку с вами?
— А вы бы не пошли? Ясно же, что с вами сделает такая запись.
И дороже.
— И он решился пойти на сделку с вами?
— А вы бы не пошли? Ясно же, что с вами сделает такая запись. И что где?то блуждают еще две копии.
— Неужели вы всерьез рассчитываете на то, что Уинн оставит вас в живых? После того как вы сдали ему Джо и Алену? Ему же больше ничего от вас не нужно.
— Мне нужна лопата, — вмешался блондин.
Но Лукас по?прежнему не отрывал взгляда от Джейн:
— Я не дурак. И Уинн это знает.
— Лопата, — повторил блондин.
— Там, в гараже, — ответил Лукас.
— Принеси.
Когда Лукас направился в гараж, Джейн крикнула ему вслед:
— Ты идиот, если думаешь, что доживешь до того дня, когда с тобой расплатятся. — Реджина затихла, словно материнская ярость ее успокаивала. — Ты видишь, как действуют эти люди. Знаешь, как умер Чарльз Десмонд. Тебя найдут в твоей ванне с перерезанными венами. Или накачают фенобарбиталом и сбросят в залив, как это сделали с Аленой. А может, вот этот парень просто пустит тебе пулю в лоб — красиво и чисто.
Лукас вернулся в дом с лопатой в руке. Вручил ее блондину.
— Там, за домом, большой лес? — спросил он.
— Это часть заповедника Блю?Хиллз. Километра два в ширину.
— Нам придется увести ее довольно далеко.
— Послушай, я не хочу иметь к этому никакого отношения. Тебе платят за это.
— Тогда позаботься о ее машине.
— Постой. — Лукас полез за диван, поднял с пола мешок с памперсами и протянул его блондину. — Чтобы никаких ее следов у меня в доме не оставалось.
«Отдай же его мне, — подумала Джейн. — Отдай мне этот чертов мешок».
Но блондин уже закинул его за спину и сказал:
— Давайте прогуляемся по лесу, детектив.
Джейн повернулась к Лукасу и бросила ему на прощание:
— Ты свое получишь. Считай, что ты покойник.
В звездном небе светился месяц. С Реджиной на руках, спотыкаясь, Джейн пробиралась сквозь заросли кустов. Узкую тропку едва освещал луч фонарика, которым светил у нее за спиной блондин. Сам он держался сзади на почтительном расстоянии, не давая ей шанса наброситься на него. Впрочем, она все равно не смогла бы этого сделать с ребенком на руках. Бедняжка Реджина, она ведь только начинает жить.
— Мой ребенок не причинит вам вреда, — сказала Джейн. — Ей еще и месяца нет.
Мужчина промолчал. Тишину леса нарушали их шаги. Треск веток, шуршание листьев. Столько шума, но никто его не слышит. «Если женщина погибает в лесу и никто ее не слышит…»[7]
— А может, вы все?таки заберете ее, — продолжала Джейн, — и оставите там, где ее кто?нибудь найдет?
— Это не моя проблема.
— Но она же еще младенец! — Голос Джейн дрогнул. Она остановилась, прижимая дочь к груди и чувствуя, что ее душат слезы. Реджина тихонько заворковала, словно пытаясь утешить мать, и Джейн прижалась лицом к детской головке, вдыхая сладкий запах волос, ощущая тепло шелковистых щечек. «Как я могла втянуть тебя в это? — подумала она. — Это самая страшная ошибка, которую может совершить мать. И вот теперь ты умрешь вместе со мной».
— Не останавливаться, — скомандовал блондин.
«Я всегда боролась до конца и побеждала, — подумала она. — Я могу это сделать и сейчас. Я должна это сделать, для тебя».
— Или хочешь, чтобы я тебя здесь прикончил? — рявкнул он. Джейн набрала в грудь воздуха, втянув запах деревьев и сырой листвы. Вспомнились человеческие останки, которые она осматривала в заповеднике Стоуни?Брук прошлым летом. Протянувшиеся сквозь пустые глазницы вьюны, обвивавшие череп своими жадными стеблями.