— Мы и не говорим о том, что захват заложников был спланирован. Их поджимало время, и они были вынуждены действовать второпях. Возможно, все началось с несчастного случая. Предположим, она упала за борт во время переброски в страну. Очнулась в больнице, поняла, что ею заинтересуются власти, и запаниковала. Она могла быть всего лишь одним из щупалец осьминога, частью гораздо более грандиозной операции. Операции, которая сейчас и разворачивается.
— Джозеф Роук не русский. Он американец.
— Да, нам кое?что известно о Роуке из военного архива, — сказал Силвер.
— Вряд ли его можно назвать сторонником чеченцев.
— А вам известно, что господин Роук обучался обезвреживанию бомб и снарядов во время службы в армии?
— Да, но такое же обучение прошли сотни других солдат, которых нельзя отнести к террористам.
— В послужном списке господина Роука значатся и выходки антиобщественного характера. У него были дисциплинарные взыскания. Вы в курсе?
— Да, мне известно, что он был уволен из армии.
— За то, что ударил офицера, агент Дин. За систематическое неисполнение приказов. Там даже стоял вопрос о серьезном нарушении психики. Один из армейских психиатров поставил ему диагноз параноидальной шизофрении.
— Его лечили?
— Роук отказался от лечения. После увольнения из армии он ушел в подполье. Речь идет о человеке вроде Юнабомбера[1], который изолировался от общества и в одиночестве лелеет свою извращенную злобу. Роук одержим идеей правительственных заговоров, манией преследования. Этот помешанный считает, что правительство плохо обращалось с ним. Он так забросал ФБР письмами, что на него завели специальное досье. — Силвер взял со столика папку и протянул ее Габриэлю. — Вот образец его творчества. Написано в июне две тысячи четвертого года.
Габриэль открыл папку и прочитал письмо.
«…Я уже предоставил вам документальные доказательства целого ряда инфарктов, вызванных PRC?25, смешанным с табачным дымом. Как хорошо известно нашей военной разведке, сочетание этих веществ дает смертельный нервно?паралитический газ. Сотни ветеранов были уничтожены таким образом, так что Управлению по делам ветеранов удалось сэкономить миллионы долларов, выделенных на их лечение. Неужели никого в ФБР это не интересует?»
— Это лишь одно из множества писем, которые он написал в ФБР, в Конгресс, в газеты, на телевидение. В «Вашингтон пост» уже скопилась целая груда подобного хлама, теперь они просто выкидывают любую корреспонденцию, подписанную его именем.
Как вы видите из этого образца, парень далеко не глуп. Он четко формулирует свои мысли. И твердо убежден в том, что правительство — это зло.
— Но почему за ним не наблюдает психиатр?
— Он не считает себя сумасшедшим. Хотя другим совершенно очевидно, что у него не все дома.
— Террористы не стали бы нанимать психа.
— Стали бы, если бы он показался им полезным…
— Таких людей нельзя контролировать. Их поведение непредсказуемо.
— Но зато их можно настроить на террор. Убедить в том, что правительство — враг номер один. И одновременно использовать их навыки. Роук, возможно, параноик, но зато умеет обращаться со взрывчатыми веществами. Он — озлобленный одиночка с военным прошлым. Идеальный кадр для террористов. Агент Дин, пока у нас нет доказательств обратного, мы вынуждены считать, что эта ситуация является угрозой национальной безопасности. Нет оснований полагать, что бостонская полиция справится с ней собственными силами.
— Так вот почему здесь Джон Барсанти.
— Кто? — Силвер явно удивился.
— Агент Барсанти из ФБР. Бюро обычно не присылает людей из Вашингтона, если в городе есть местное отделение.
— Я не знал, что к делу подключилось ФБР, — сказал Силвер.
Это признание озадачило Габриэля. Национальный совет по разведке контролировал ФБР; Силвер должен был знать о миссии Барсанти.
— Освобождением заложников ФБР не занимается, — заявил Силвер. — Мы вызвали специальную антитеррористическую команду из Отдела стратегической поддержки.
— Вы привлекли Пентагон? — изумился Габриэль. — К военной операции на территории США?
— Я понимаю, это кажется противозаконным, агент Дин, — вмешался сенатор Конвей. — Но существует недавняя директива «Общий план ОКНШ 0300?97». Она позволяет Пентагону привлекать антитеррористические военные формирования для урегулирования конфликтов на территории страны, если того требует ситуация. Директива совсем свежая. Так что о ней мало кому известно.
— И вы считаете, это хорошая идея?
— Честно? — Сенатор вздохнул. — Меня самого она пугает. Но директива есть директива. И военные могут вмешаться.
— Тому есть причины, — принялся объяснять Силвер. — Если вы этого еще не заметили, наша страна находится под прицелом международных террористов. Сейчас у нас есть шанс предотвратить их атаку, уничтожить врага в зародыше. Не допустить массовой гибели людей. В масштабе страны, возможно, это наш счастливый случай.
— Счастливый?
Силвер слишком поздно понял, что повел себя нетактично. И принялся извиняться:
— Простите, я сказал ужасную вещь. Просто я так сосредоточен на своей задаче, что порой зацикливаюсь на ней.
— Возможно, это мешает вам правильно оценить ситуацию.