На жизнь он себе зарабатывал разнообразными и туманными способами, а жилье делил с одним переделанным с «Терпсихории». Беллис предложила Шекелю медный флаг за помощь в разборке книг. Тот принял деньги. После этого он приходил несколько раз, помогал ей немного, говорил об Армаде, о разбросанных по городу пассажирах с «Терпсихории».
Беллис многое узнала от него.
Но сейчас по узкому коридору к ней приближался вовсе не Шекель, а возбужденный, загадочно улыбающийся Иоганнес Тиарфлай.
Потом она не без смущения вспоминала, как поднялась, увидев его (вскрикнув от радости, точно восторженный ребенок, боги ее раздери ), как обняла его.
Он явно тоже был рад и улыбался ей с застенчивой теплотой. Этот момент тесного приветствия длился довольно долго, потом они разъединились и посмотрели друг на друга.
Он сказал ей, что до этого дня его никуда не выпускали, а она спросила, чем он занимается. Оказывается, его отправили в библиотеку, и он воспользовался случаем, чтобы найти ее, и Беллис опять спросила, чем же он, боги милостивые, занимается. Когда Иоганнес сказал, что не может ей ответить и должен идти, она чуть ногой не топнула от разочарования, но он уже говорил ей «подождите, подождите », у него теперь будет больше свободного времени, пусть она послушает его одну минуту.
— Если вы свободны завтра вечером, — сказал он, — то я бы хотел пригласить вас на ужин. Тут есть одно местечко на правой стороне Саргановых вод, на «Красноязыком». Называется «Нереализованное время».
Называется «Нереализованное время». Вы его знаете?
— Найду, — ответила она.
— Я мог бы зайти за вами, — начал было он, но Беллис оборвала его:
— Ничего, я найду.
Он улыбнулся ей с неожиданной, как она потом вспоминала, радостью. «Если только ты и в самом деле свободен , — язвительно подумала она. — Неужели он и в самом деле думает… Неужели это возможно? — Она внезапно испытала неуверенность, даже испуг. — Неужели другие выходят куда-то каждый вечер? Неужели я одна такая затворница? Неужели пассажиры «Терпсихории» каждый вечер напиваются в своем новом доме? »
В тот вечер, когда она вышла из библиотеки, теснота Армады, ее узкие улочки произвели на Беллис удручающее впечатление. Но когда она подняла взор и взглянула вдаль, вздувшийся океан придавил ее, как гранитная глыба, — так, что перехватило дыхание. Она не могла поверить, что вся эта огромная масса воды и воздуха не поглотит Армаду через мгновение, не утопит ее. Она пересчитала монетки в кошельке и подошла к воздушному извозчику, который заполнял свой дирижабль газом на «Аронакс Лаб».
Беллис покачивалась в люльке дирижабля, который неторопливо плыл, даже над самой высокой палубой не опускаясь ниже чем на сотню футов. Беллис видела, как колеблются на капризных волнах границы города, который медленно двигается в случайно подхвативших его потоках. А вон там вдалеке — роща мачт Заколдованного квартала. Арена. Цитадель Бруколака.
А вот тут, в центре Саргановых вод — нечто совершенно необычное, к чему Беллис так и не привыкла: источник силы этого квартала. Нечто громадное, возвышающееся над окружающими его судами, — самый большой корабль города, самый большой корабль из всех, виденных Беллис.
Почти девятьсот футов черного железа. Пять колоссальных труб и шесть мачт без парусов высотой более двухсот футов, а еще выше — причаленный к одной из них громадный поврежденный дирижабль. С каждого борта — по гигантскому колесу, напоминающему образец промышленной скульптуры. Палубы казались почти пустыми и не были изуродованы хаотичными сооружениями, которые обезображивали другие суда. Цитадель Любовников, напоминающая выброшенного на берег титана, «Гранд-Ост» вальяжно разлегся среди барочной пестроты Армады.
— Я передумала, — сказала вдруг Беллис — Мне больше не нужно на «Хромолит».
Она задала пилоту курс корма-корма-правый борт — все направления в городе отсчитывались от громады «Гранд-Оста». Пилот мягко повернул руль; Беллис поглядела на толпы внизу. Летчик лавировал между мачт и такелажа, исчертивших небо над Армадой, и вокруг дирижабля вихрился воздух. Беллис видела городских птиц, кружащихся над башнями, — чаек, голубей и попугаев. Они вместе с прочей летучей живностью гнездились на крышах и палубных надстройках.
Солнце уже зашло, и город мерцал огнями. Пролетая над освещенной мачтой так близко, что можно было достать ее рукой, Беллис испытала приступ тоски. Она уже видела конечный пункт своего путешествия: бульвар Сент-Карчери на пароходе «Сердце Гломара» — променад, вся уродливая роскошь которого состояла в тускловатых цветных уличных фонарях, узловатых, ржавого цвета деревьях и оштукатуренных фасадах. Когда гондола начала снижаться, Беллис уставилась на нечто еще более уродливое — темное сооружение за парком.
Четыре сотни футов воды, поблескивающей всевозможными нечистотами, а за ними — башня из сочлененных ферм. Она достигала высоты полета дирижаблей, а над ее вершиной трепетало пламя. Массивное бетонное тело на опорах — словно расщепленная на четыре части колонна, вырастающая из загрязненного моря. Темные краны двигались без всякой видимой цели.
Темные краны двигались без всякой видимой цели.
Это было чудовищное, безобразное сооружение, внушавшее трепет и дурные предчувствия. Беллис откинулась к спинке сиденья снижающегося дирижабля, не сводя глаз с «Сорго» — недавно похищенной у Нью-Кробюзона буровой установки.