— Как и всех остальных, кого убило. — Флорин теперь говорил без интонаций, монотонно. — А кто их убил, всех этих мертвых ребят? Кто? Что, пришлось обратиться за помощью? Вы что, не понимали, что может произойти? Не понимали? Вам было все равно? Вам и теперь все равно?
Его слова больно хлестали Беллис, и, хотя она качала головой — нет, мол, все было не так , — ею владел глубочайший стыд.
— Это вы убили их, предательница, дрянь.
— Я… и вы.
Пистолет его по-прежнему не дрогнул, но лицо исказилось гримасой.
— Я? — сказал он. — Меня-то вы сюда не впутывайте. — Глаза его налились кровью. — Вы едва не убили моего мальчишку.
Беллис смахнула слезу.
— Флорин, — сказал она хрипловатым голосом. — Флорин, — медленно произнесла она, в отчаянии поднимая руки. — Я клянусь вам, клянусь вам, клянусь … я ничего не знала.
Она подумала, что Флорина все же мучили сомнения, он не был уверен до конца, а иначе просто разнес бы ей голову. Она долго говорила с ним, путаясь в словах, пытаясь найти средство передать невероятное, то, что даже ей казалось ложью.
Пока Беллис говорила, дуло пистолета смотрело ей в лоб. Рассказывая Флорину то, что стало понятно ей, Беллис замолкала время от времени, впитывая в себя истину.
За плечом Флорина Сака она видела окно и, говоря, смотрела в него. Все легче, чем встречаться взглядом с Флорином. Каждый раз, когда она переводила глаза на него, ее лицо загоралось. Ее сжигало чувство вины за предательство, а главное — стыд.
— Я верила в то, о чем говорила вам, — сказала она ему и, вспомнив о кровопролитии, моргнула — так ей было больно. — Он и меня обманул.
— Я понятия не имею, как они нашли Армаду, — сказала она чуть погодя, все еще чувствуя презрение и недоверие Флорина. — Я не знаю, как это действует. Я не знаю, что они сделали, не знаю, какие приборы или информацию он похитил, чтобы это сработало. Было что-то такое… Наверное, он что-то спрятал. Наверное, он передал им что-то такое, чтобы они могли выследить нас… в этом послании…
— В том, что вы дали мне , — сказал Флорин, Беллис помедлила, потом кивнула:
— В том, что он дал мне, а я передала вам.
— Он меня убедил, — сказала она. — Джаббер милостивый, Флорин, почему, вы думаете, я оказалась на «Терпсихории»? Я спасалась, к херам собачьим, Флорин. — Он молча слушал ее. — Я бежала, — продолжала Беллис. — Бежала . И, черт меня побери, мне здесь не нравится. Это место не для меня… Но я бежала. Я бы сюда этих сукиных сынов ни за что не вызвала. Я им не верю. Я бежала, потому что опасалась за свою шею.
Он с любопытством посмотрел на нее.
— И если откровенно… — Она помедлила, взвешивая, стоит ли продолжать, опасаясь, что ее слова прозвучат заискивающе, но ей хотелось сказать ему правду. — Если откровенно, — решилась она, сдерживая дрожь в голосе. — Откровенно, я бы никогда такого не сделала. Ни с вами и ни с кем другим. Я не судья, Флорин, и не желаю, чтобы их правосудие настигало вас и таких, как вы.
Он поймал ее взгляд с каменным лицом.
Позднее она поняла, что дело решили не ее горе и не ее стыд, что поверил он ей по другой причине. Ни стыду, ни горю он не верил, и Беллис не могла винить его в этом. Ее злость — вот что убедило его в правдивости ее слов.
Несколько долгих, беззвучных, несчастных секунд Беллис чувствовала дрожь в своем теле; кулаки ее были сжаты так, что костяшки пальцев резко выступили, побелев от напряжения.
«Ах ты, сволочь», — услышала она свои слова и покачала головой.
Флорин понял, что эти слова обращены не к нему — Беллис думала о Сайласе Фенеке.
— Он лгал мне, Флорин! — вдруг со страстью, удивляя себя самое, вскрикнула она. — Громоздил одну ложь на другую… чтобы потом использовать меня.
Флорин понял, что эти слова обращены не к нему — Беллис думала о Сайласе Фенеке.
— Он лгал мне, Флорин! — вдруг со страстью, удивляя себя самое, вскрикнула она. — Громоздил одну ложь на другую… чтобы потом использовать меня.
«Он использовал меня , — подумала она, — как использовал и всех остальных. Я наблюдала за ним в деле. Я знала, что он делает, как использует людей, но…
Но я не думала, что то же самое он делает и со мной ».
— Он унизил вас, — сказал Флорин. — Думали, что вы не такая, как все, да? — Он усмехнулся. — Думали, вы его насквозь видите? Думали, вы заодно?
Беллис смотрела на него, кипя от бессильного гнева и твращения к себе — Сайлас обвел ее вокруг пальца, как наивную глупую девочку, как своих шестерок, как и всех остальных. «Меня больше, чем кого бы то ни было из всех этих несчастных глупцов, читавших его листовки, меня больше, чем любую самую последнюю пешку из его связных ». Она ненавидела себя за то, с какой легкостью, с какой простотой он обманул ее.
— Ах ты, сволочь! — пробормотала она. — Я тебя, мерзавца, уничтожу!
Флорин снова ухмыльнулся, глядя на нее, и она поняла, как глупо выглядит со стороны.
— И как вы думаете, в том, что он вам говорил, было хоть слово правды? — спросил Флорин.
Они сидели вместе, оцепеневшие и неуверенные. Флорин продолжал держать пистолет, но уже не направлял его на Беллис. Они не составили заговор. Флорин смотрел на нее с неприязнью и со злостью. Даже если он и поверил, что Беллис не собиралась причинять вред Армаде, его другом она от этого не стала. Она оставалась женщиной, убедившей его стать мальчиком на посылках. Именно она вовлекла его в преступление, повлекшее за собой эту бойню.