Он достал из стола пачку сигарет, предложил Лимасу закурить.
— Довольно дорогие сигареты, — произнес он.
Лимас покорно кивнул, после чего Контролер положил пачку в карман.
Они помолчали. Наконец Лимас сказал:
— Римек мертв.
— В самом деле, — отозвался Контролер таким тоном, словно Лимас удачно пошутил. — Нам очень не повезло. Чрезвычайно… Наверное, его заложила эта девица. Как ее… Эльвира? Должно быть, она.
Лимас не стал спрашивать, откуда Контролеру известно про Эльвиру.
— И Мундт пристрелил его, — добавил Контролер.
— Да.
Контролер поднялся и походил по кабинету в поисках пепельницы. Наконец нашел какую?то, поставил ее на пол между креслами.
— И что вы ощущали? Я имею в виду, когда на ваших глазах застрелили Римека. Вы ведь все видели, правда?
Лимас пожал плечами.
— Это было чертовски мерзко.
Контролер склонил голову к плечу, полузакрыв глаза.
— Наверное, вы почувствовали еще что?то? Наверняка вы были взбешены. Это был бы более естественно.
— Да, я был взбешен. А кто на моем месте не взбесился бы?
— Вам нравился Римек? Я имею в виду — как человек?
— Пожалуй что так, — мрачно сказал Лимас. — Думаю, сейчас нет смысла обсуждать это.
— Как вы провели ночь, вернее, конец ночи после того, как Римека застрелили?
— Послушайте, в чем дело? — вспыхнул Лимас. — К чему вы клоните?
— Римек был последним, — ответил Контролер, — самым последним из целой серии жертв. Если мне не изменяет память, все началось с девушки, которую застрелили у кинотеатра в Вединге. Потом тот человек из Дрездена и аресты в Йене. Словно десять негритят. А теперь Пауль, Фирек и Лензер — все мертвы. И, наконец, Римек, — он зловеще улыбнулся. — Довольно существенные потери, не так ли? Я бы не удивился, узнав, что вы сыты по горло.
— Что это значит — сыт по горло?
— Я подумал, не устали ли вы. Не выдохлись ли?
Наступила долгая пауза.
— Это уж вам решать, — произнес наконец Лимас.
— Мы привыкли не выказывать сочувствия, верно? Да и как иначе? Мы заражаем друг друга этим бесчувствием, этой безжалостностью, но на самом?то деле мы не такие. Я имею в виду, что.., невозможно быть в действии бесконечно. Рано или поздно наступает пора, так сказать, уйти с холода… Вы можете взглянуть на это дело трезво?
Лимас мог. Он взглянул и увидел долгую дорогу за окраиной Роттердама, долгую прямую дорогу в дюнах и поток беженцев на ней, увидел крошечный самолет вдалеке за много миль, увидел, как шествие замерло и все уставились в небо, увидел, как самолет приблизился, четко вырисовываясь над дюнами, увидел хаос и разверзшуюся бездну ада, когда на толпу обрушились бомбы…
— Контролер, такие разговоры не по мне, — сказал наконец Лимас. — Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы еще некоторое время не уходили с холода.
Лимас ничего не ответил, и Контролер продолжал:
— Этический принцип нашей деятельности, как я его понимаю, базируется на одной главной предпосылке. А именно на том, что мы никогда не выступаем агрессорами. Вы находите это справедливым?
Лимас кивнул: все что угодно, лишь бы не отвечать.
— И хотя порой мы делаем недостойные дела, мы всего лишь обороняемся. Это, я полагаю, тоже справедливо. Мы делаем недостойные дела, чтобы простые люди здесь и где угодно могли спать спокойно. Или это звучит слишком романтично? Разумеется, мы иногда делаем крайне недостойные дела. Просто грязные. — Он по?мальчишески ухмыльнулся. — А в рассуждениях о морали мы сплошь и рядом прибегаем к некорректным сравнениям: нельзя же, в конце концов, сравнивать идеалы одной стороны с практическими методами другой.
Лимас растерялся. Ему не раз приходилось слышать, как этот человек нес всякий вздор, прежде чем засадить кому?нибудь нож под ребро, но ничего похожего на сегодняшнее еще не бывало.
— Я полагаю, что методы надлежит сравнивать с методами, а идеалы с идеалами. Я бы сказал, что со времен войны методы — наши и наших противников — стали практически одинаковыми. Я имею в виду то, что мы не можем действовать менее безжалостно, чем противоположная сторона, на том лишь основании, что политика нашего правительства более миролюбива. — Он негромко посмеялся собственным словам. — Такого просто не может быть.
«О Господи, — подумал Лимас, — как будто я работаю на попов. Но к чему он все?таки ведет?»
— Вот почему, — продолжал Контролер, — мне кажется, что мы должны попытаться избавиться от Мундта… Да, кстати, — спохватился он, оборачиваясь к двери, — где же этот чертов кофе?
Он подошел к двери, открыл ее и что?то сказал девице в соседнем помещении. Вернувшись, он продолжал:
— Мы просто обязаны избавиться от него, если, конечно, это нам удастся.
— Но зачем? У нас больше ничего не осталось в Восточной Германии, буквально ничего. Вы же сами сказали — Римек был последним. Нам больше некого там защищать.
Контролер снова сел в кресло и опустил глаза.
— Это не совсем так, — произнес он наконец. — Но не думаю, что стоит обременять вас деталями.
Лимас пожал плечами.
— Скажите?ка, — спросил Контролер, — вам не надоела разведка? Простите, если я повторяюсь. Просто здесь мы, знаете ли, порой с таким сталкиваемся… Вроде как в авиастроении усталость металла, так, кажется, звучит этот термин. Ответьте же начистоту.